орить, что видел его, если он на него смотрел? Нет. Лес видел и знает тот, кто вырос в нем. Тот, кто стал лесом. На подходе к границам новой земли, могучий Урий со своим войском уже насмотрелись деревьев. Там, откуда они родом, и откуда земля гонит их прочь, нет леса. Нет, и никогда не было. Временами, человека подталкивают вперед чувства, ревностно не доверяя разуму, и он совершает ошибку. Одна ошибка, иногда, может стоить ему всего. Четверо кряжевцев, сидели на земле и размышляли. Сейчас все были на равных. Это были люди, которые хотят всё исправить. Но как подобраться к тому одному, кто ведет всех остальных? Как зайти так далеко, ведь это единственная возможность все остановить. Один и вокруг него тысяча. Им нужна была лишь голова. В лесу теперь была схватка четыре против одного. Было принято решение идти в лагерь врага и узнать в лицо того, кто ведет смерть. Все оружие и одежду они закапали, оставшись лишь в одних штанах. Теперь, когда все уже было сказано, наступило молчание. Они пошли. И если уж ранее мы сравнивали наших героев с призраками теней, то сейчас придется сказать, что те призраки растворились в лесу и перестали быть. Прошел день, а может три, кто знает, но четверо отважных мужчин, каждый в своем месте, уже смотрели на лагерь врага. Огромный червь пустой земли скрывался своим хвостом в дали леса, что уходит на север. Шириной в сто шагов в своем изголовье, он теснил плотные ряды воинов, что населяли лагерь. Лес рубился постоянно и на смену одному трудяге, приходил другой. Что может быть лучше, чем проложить дорогу в новый мир, да и кто мог сделать это лучше тысячи храбрых мужчин, что наполняли создавшийся муравейник. Могучий Урий не боялся ничего и никого. Он шел в новый дом. И он должен был привести туда свой народ. Ничто не могло его удержать, даже лес. Так он и думал. В следующую полночь, соловей собрал всех на небольшой поляне, что к югу от лагеря, и там состоялся разговор. Сказал каждый, и когда говорил один, другие молчали. Теперь о неприятеле молодые охотники и дед знали всё. Это была тысяча человек, в середине которой стоял один. Он должен был умереть. За час до рассвета, когда все слова давно были сказаны, на маленькой, поляне в лесной глуши, по старой доброй привычке, на земле сидели четверо. И вот один из них, с белыми будто снег волосами, что плотно собраны за затылком, неспешно встал во весь свой рост и взор его устремился в небо. Молился ли он или, быть может, ждал света, что вскоре должен предстать, никто так и не узнает, но спустя миг он извлек из секрета своих старых, кожаных штанов маленький, круглый мешочек. Внутри был густой, и липкий сок цветка, что отцвел в первый день, последнего месяца лета. И трое охотников, открыв рты, смотрели лишь на него. Несчетное количество мыслей металось у них в головах, и теперь они поняли всё. Словно священный Грааль, предмет возвышался в руке старца. Казалось, что весь лес сейчас замер, внимая судьбе снадобья. В момент торжествующего осознания всей идеи, трое молодых охотников чувствовали себя так, как никогда до этого. Но чувства уже отступили, и трое друзей теперь ждали лишь одного. Слова. И оно прозвучало. И слово было «Виктор». Первые лучи солнца будет трудно увидеть излесу, но те, что были первыми в лесу, стали началом нового дня. В центре большого, уже известного нам, сборища людей, в своем просторном, шкурном шалаше, отходил ото сна могучий воин, чье тело надежно хранилось в доспехах старых лет, что несли в себе сталь и прочную материю. Его верные псы уже смирно стояли у порога, когда воин в доспехах откинул шкуру и явился на утренний свет, что бы плотно отзавтракать перед выходом в путь. Все было собрано, и топор уже не стучал, повторяясь раскатами, как многие дни до этого. Пора было взять эти земли себе. Время войти в новую обитель. И от дороги к новой жизни, могучего Урия и его армию, отделял всего один котел горячей, вкусной похлебки. Это был жирный, наваристый бульон, с убитого прошлым вечером оленя, что так неосторожно выскочил на воина из зарослей, в тот же миг встретив острие его копья. Теперь же, под лучами утреннего солнца, этот молодой олень стоял на столе, у широкого, шкурного шалаша, за которым сидел могучий воин, что пришел с севера. Каждый из его верных псов уже вполне готов был отведать животное, но первым ел тот, кто собрал их всех, умирающих и больных, и повел к новой жизни, в новые, щедрые земли. Пробник снял пенку и расплылся в умиленной улыбке. - Еще! - своим граматонным голосом вскрикнул Урий, глядя на бедного, жалкого старика, что лишь ведает яства царя, на предмет отравы. Старик взял ложку покрепче и приложился хлебать варево, но тут же был прогнан прочь немилостью владыки, что уже насыпал еду себе. Средь толпы загорелых мужчин в кожаных, шитых штанах и открытых сандалиях, неспешно шел человек. Наряд его был таким же, а лицо, усыпанное шрамами, легко выдавало его за воина, что уже не раз вступал в смертный бой. Он чувствовал себя уверенно и абсолютно спокойно. Человек шел домой. После двух мисок варева, нерушимый Урий почувствовал себя немного странно. Нет, ему стало лучше, но почему-то, его глаза сами прикрывались, и требовали сна в это ранее утро. Никогда до этого не быв отравленным опием, могучий воин в доспехах, чувствовал себя теперь хорошо, как для отравленного. Он вошел в свой просторный шалаш, снял свои латы из древности, и мирно прилег на большую, белую шкуру. В голове его начинали петь ангелы, и ему уже совсем не хотелось никуда идти. Нежные руки цветка коснулись его измученной жизнью души. Те незримые руки воспарили его в небеса, и ему открылся рай. Не взору, нет. Внутри него сейчас был тот самый рай! И дорога вела его в сад, где цветы и деревья возвышались над сочной, зеленой травой. И среди остальных растений, выделялся один хрупкий, но приметный, бледно - зеленый цветок, что уже отцвел. И пришел огонь. И вспыхнул рай. Ангелы сменились демонами, а незримые руки цветка теперь больше не были нежными. Они душили его, таща вниз. В бесконечную яму боли и страдания, что уже так сильно пугала его. Бесстрашного и непобедимого, могучего Урия. И умер воин, устлав уста свои густой, бледной пеной. В трех сотнях шагов к югу от тысячного войска, крик старой, черной птицы собрал четырех путников вместе, и теперь они шли спинами к мощи, что стояла с севера. Теперь, эта змея была без головы. Никто из четырех, великих, воинов Кряжа, при всей своей смертоносной силе, не мог убить так, как убил цветок. Не получив ответа, верный пес ныне усопшего Урия, вскинул шкуру, что укрывала вход в шалаш. Ему предстала картина смерти. Спустя минуты, у шалаша уже бурлила река злости и недоверия, в которой тонул дух братства народа. Обвиняя друг друга в предательстве и трусости, брат шел на брата. В глубоком лесу, что щедро раскинулся в этих краях, на полосе чистой земли, что простиралась ровно отсюда и до самого северного горизонта, сошлись в бою тысяча воинов. Режа друг друга, они поили кровью чужую землю, и тысяча становилась сотнями, а сотни десятками. Может ли быть что-то страшнее предательства? Можно ли прощать такое? Тонкие нити души слишком сложны, что бы знать. И велик тот человек, который умеет их касаться. Не было больше ни грозного Урия, ни тысячной армии, но все так же были четверо неизвестных героев, с маленького, но очень плодородного куска земли. Название ему - Кряж.