Его выбритый череп обтягивала желтая иссохшая кожа, рот был приоткрыт, а широко распахнутые глаза смотрели прямо в лицо киммерийца.
9. Пленник магического кристалла
Конан поднял, было, кинжал, но, присмотревшись внимательнее, расслабил мышцы — чародей был явно мертв. Правда, потянув носом, киммериец не уловил запаха разлагающейся плоти, но подумалось ему, что колдун, то ли благодаря какой–то особой атмосфере внутри башни, то ли в силу своих заклятий, не сгнил, а высох изнутри, превратившись в мумию.
На плечах неподвижной фигуры лежало темно–зеленое, касавшееся пола одеяние, высохшие костлявые пальцы сжимали крупный необработанный прозрачный камень, светившийся изнутри неярким ровным сиянием. Несомненно, это и был тот волшебный кристалл, ради которого привел своих людей на остров Сиптаха капитан Гонзаго.
Конан осторожно приблизился. На первый взгляд, кристалл не представлял собой ничего особенного. Камень как камень, похож на, горный хрусталь, вот разве что этот исходящий из него внутренний свет. Сколько же людей мечтали обладать этим сверкающим осколком, сколько было при этом потеряно жизней! Какой–то неведомый колдун заключил в этот камень демонов, владевших таинственными, страшными и могущественными силами Киммериец понятия не имел, как вызвать их оттуда, да и не очень–то жаждал это знать, ибо жизнь давно приучила его к тому, что колдовское знание опасно. Ничего хорошего от любой вещи, хоть как–то связанной с чародейством, ждать не приходилось.
Невеселые размышления Конана внезапно нарушил какой–то посторонний звук. Резко обернувшись, он увидел, что к нему, вытягивая когтистые лапы, ковыляет тот самый жуткий монстр, которого он оставил недвижимым — и, как думалось, мертвым, — на верхней галерее. Видимо, тварь оказалась куда более живучей и нашла в себе силы спланировать через проем в нижнее помещение. В груди чудовища по–прежнему торчала рукоять кинжала, в плече — древко стрелы. Разумеется, здесь не обошлось без колдовства; ни один человек или существо из плоти и крови, имея такие раны, выжить бы не смог.
Крылатая тварь, злобно шипя, приближалась к безоружному варвару. Конан лихорадочно огляделся и, схватив тяжелую деревянную подставку, с которой упал пергаментный свиток, обрушил ее на голову монстра. От сильного удара оружие киммерийца разлетелось на куски, тварь же пошатнулась и отпрянула назад, но уже через мгновение, тряся головой, снова пошла в атаку. Череп у нее был проломлен, из жуткой раны ручьем хлестала кровь, но она двигалась и была еще опасна. Киммерийца поразила невероятная живучесть этого страшного создания — похоже, в схватке с поистине бессмертной тварью ему не устоять. И вдруг, словно дар Митры, в голове варвара блеснула спасительная мысль.
«Ну, что ж, почему бы не попробовать?» — решил он.
Отступив на несколько шагов, Конан проскользнул в нишу, где восседала в кресле мумия стигийского колдуна, и, выхватив из костлявых пальцев светящийся кристалл, швырнул его в приближающегося монстра.
Однако, как ни точен был бросок Копана, истекавшая кровью тварь сумела увернуться, а кристалл, описав в воздухе широкую дугу, ударился о каменный пол и, с ослепительной вспышкой, разбился на мириады мелких осколков. В тот же миг монстр, уже тянувший страшные когти к горлу киммерийца, дико взвыл и, как подрубленный, свалился на пол.
Дальше произошло невероятное: тело чудища вспыхнуло, и сквозь клубы повалившего дыма варвар увидел, как крылатая тварь обращается в прах — именно так разлагался бы любой труп, но только в тысячу раз медленнее. Но сейчас все закончилось стремительно, и вскоре на полу, повторяя очертания крылатого тела, осталась горстка серого пепла, в которой лежали нетронутые колдовским пламенем кинжал киммерийца и стрела.
10. Сокровища стигийского колдуна
Солнце уже стояло высоко в небе, когда над парапетом башни Сиптаха показалась голова Конана. На лице варвара запеклись потеки крови, грудь и плечи были исполосованы глубокими ранами.
Он махнул рукой товарищам, которые оставались внизу, и сбросил с перил веревку, связанную из висевших в нижнем помещении занавесей; на конце веревки болталась небольшая, прикрытая сверху корзина. Затем киммериец спустился сам, взметнув при приземлении кучу пепла. Костер, разложенный пиратами у подножья башни, уже погас, и угли остыли.