Дистанция между его истребителем и самолетом врага быстро сокращалась.
Фашистский летчик летел со снижением, потом перешел в горизонтальный полет. Сгибнев вместе с Петром Коломийцем оказались в хвосте. «Сейчас командир откроет огонь!.. Бей же скорее!» — нетерпеливо думал Коломиец.
Однако Сгибнев не торопился. Он осторожно приподнял нос своего «ястребка» и только тогда открыл огонь. Меткая очередь прошила «юнкерс», и машина со свастикой свернула в сторону. Но было уже поздно: пламя охватило фюзеляж, перебросилось на хвостовое оперение. Горящий вражеский самолет несколько мгновений еще планировал, потом рухнул на землю.
Коломиец впервые увидел сбитый самолет. Одну-две секунды он провожал глазами огненный язык, окруженный густым облаком дыма.
Вскоре на гранитной сопке высоко в небо взметнулось пламя — еще один фашистский пират отлетался навсегда.
В разгар воздушного боя Коломиец увидел, что летчик Адонкин погнался за «юнкерсом», а в этот момент в хвост ему начал пристраиваться «мессершмитт».
Волнуясь, Коломиец передал по радио: «Ноль два! Ноль два! В хвосте «мессер».
Услышав тревожное предупреждение, Адонкин энергично положил свой истребитель в глубокий вираж и ушел от вражеской атаки.
Сгибнев и Коломиец быстро сближались с «мессершмиттами» на встречных курсах. Но фашисты не выдержали атаки в лобовую и отвернули в сторону. Преследуя их, Коломиец поймал одного в сетку прицела. Дробное постукивание пушки и пулеметов — и из мотора «мессершмитта» вырвалось дымное пламя.
Окрыленный своей первой победой, Петр Коломиец дерзко, уверенно нападал на врагов, словно уже не раз участвовал в боях. Сгибнев одобрительно наблюдал за ним.
«Такой в бою не подведет», — радостно подумал он.
Налет гитлеровской авиации был отражен. Все наши машины благополучно вернулись на аэродром.
В этот день летчики долго вспоминали и детально обсуждали все перипетии сражения. В разборе принимал участие и Петр Коломиец. Теперь он — не новичок, а настоящий боец: сбить в первом же воздушном бою самолет врага — это удается далеко не каждому.
Подводя итоги, Сгибнев сказал:
— Отвечу, почему Петр в первом же бою показал себя опытным воином. Выдержка и мастерство. Петр — истребитель по призванию.
И командир не ошибся. Сотни раз вылетал на боевое задание Герой Советского Союза Петр Леонтьевич Коломиец и всякий раз добивался успеха.
…Отошли в прошлое кровавые бои с гитлеровцами, заросли травой окопы, затерялись среди валунов обломки вражеских машин, но никогда не изгладятся из памяти народа имена героических защитников Заполярья и в числе их имя летчика-истребителя Петра Коломийца.
Прерванная песня
Летчики-североморцы во время отдыха с наслаждением слушали пение аса-истребителя Василия Адонкина. Голос у него был низкий, мягкого приятного тембра. Музыкальный слух — абсолютный. Но главное, он вкладывал в песню что-то свое, большое, сильное — пел ли Василий старинные русские песни или наши любимые, авиационные.
Василий до самозабвения любил пение и музыку. Он привез с собой гитару, которая удивительно мягко и верно дополняла его голос. Нередко поздно вечером в его землянке собирались однополчане. В такие вечера память выхватывала из жизненных впечатлений самые сокровенные воспоминания. Поет Василий о Брянских лесах, а кто-то из летчиков вспоминает родные строчки последнего письма из дому — сейчас гитлеровцы топчут знакомую с детства землю… И по-новому звучала известная песня, превращаясь в горячий призыв к мщению.
А рано утром гвардии капитан Василий Адонкин, всегда собранный, спокойно-уверенный, летел на боевое задание. И, глядя на его сурово сжатые губы, сведенные брови, трудно было поверить, что совсем недавно задумчивая улыбка придавала его лицу мечтательность и доброту.
Небо было на редкость чистое и безмятежное, будто бы и нет войны, будто бы и не здесь каждый день идут смертельные схватки с врагом…
В такую погоду хорошо мчаться на быстроходной моторке, разрезая волны, мчаться до тех пор, пока далеко позади останется берег и слышен будет только тихий рокот безбрежного, раскинувшегося до самого горизонта моря. И кажется, ничто не нарушит тишины и очарования широкого простора…
О такой прогулке я мечтал, возвращаясь с боевого задания на свой аэродром. И получаса не прошло с тех пор, как я вместе с другими летчиками-североморцами носился над пылавшим транспортом противника, охраняя свои торпедоносцы. В дальних сопках еще грохотали орудия, слышался вой мин и характерный треск пулеметов. Но в безбрежном небе было сравнительно спокойно. Ровно и уверенно гудели моторы. А вот и аэродром…