— Федя! — глуховато произнес летчик, — А я ждал тебя в столовой. Ты почему без обеда? Может быть, женился в дороге и молодая женушка снабдила пирогами? Ну, что нового, рассказывай?
— Только не сразу, — рассмеялся Федор. — Как ты поживаешь, Петр Алексеевич?
— «Фигаро здесь, Фигаро — там». Пробую серийные… Сегодня в небесах уже побывал.
Пожимая руку Федора, Бобров душевно смеялся, росинки влаги дрожали на его длинных ресницах.
— Что произошло у вас тут? Видел Василия Васильевича, спросил о тебе, так он только отмахнулся.
— Отмахнулся? — переспросил Макаров, усаживая летчика на стул.
— Что же, однако, произошло? У вас, помню, и раньше было… Но наперед уверен — ты прав!
— Не знаю, — уклончиво ответил Макаров.
— Федя, — грозя пальцем, предупредил летчик. — Ты мне выкладывай по совести. Что вы, ей-богу, старые друзья и вдруг…
— Вероятно, у меня плохой характер, — засмеялся Федор. — А у Власова не лучше.
— Состоялось, значит? Поссорились?
— Нет, это не ссора…
— Так в чем же дело?
— Ты, Петя, не поймешь. Оставим ка разговор на эту тему до поры до времени.
— Ни в коем случае! — запротестовал Бобров. — Объясни, каким образом между друзьями пропасть образовалась.
— Это действительно напоминает пропасть, — задумчиво произнес Макаров. — Но она, видимо, существовала и прежде, да мы не замечали. Я полагал, что нас соединяют золотые нити дружбы, а оказалось, так себе… гнилая веревочка.
— Н-да… Понимаю, — протянул Бобров. — Нет на сердце груза тяжелее, чем тот, когда вдруг разочаруешься в товарище.
Федора крайне интересовало, как расценит его столкновение с Власовым бесстрашный летчик-испытатель, которого он считал искренним и чудесным другом. Он уже хотел было рассказать ему обо всем, но Бобров неожиданно заговорил о другом.
— Знаешь, Федя, у меня затруднение… Я за помощью к тебе — не откажи.
— Что такое?
— Понимаешь, в вашем доме девушка одна проживает…
— Люда?..
— Она. Ты знаешь наши отношения…
— Ну?
— Вышла неувязка… Сегодня утром вдруг телефонный звонок. Беру трубку. «Вы будете такой-то?» — спрашивает какой-то мужчина. И с ходу стал выговаривать. Такая пошла разноска!.. Я готов был провалиться сквозь землю. «Честь имею представиться Давыдович». Вы, говорит, прекратите разными писульками бомбардировать нашу дочь…
— Так что же он хотел?
— Кто его знает. Не понял, чего он хочет. Вот ситуация! Надо мне идти с визитом в его дом. Но в одиночку я, пожалуй, не справлюсь. Боюсь, за двери выставят. Ты для них почтенный сосед, будь другом — нам бы вместе…
— Сватал бы и не тянул канитель, — внушительным тоном посоветовал Федор. — Люда — серьезная девушка. Какого тебе еще рожна? Я ее с детства знаю, в одном доме живем дверь против двери. Папаша, правда, неважный человечек… Но мать у нее славная женщина.
— Советуешь жениться?
— Безусловно! Бобров вздохнул.
— Эх, жаль, что Люда не так, как я… Не очень пылает ко мне.
— Запылает! Потом водой не погасишь.
— Но ты сегодня поможешь мне? В виде хотя бы прикрытия.
— Могу хоть сватом, — Федор толкнул Боброва в плечо и неожиданно расхохотался. — Ну и пара же выйдет из вас! Прикрутит она тебе гайки. У Люды мамин характер, учти. А Полина Варфоломеевна — женщина с характером.
— Ведьма, что ли?
— Что ты! — возразил Макаров. — Просто порядок, толк в жизни понимает. С такой тещей плесенью не покроешься — не даст! Она дружна с моей матерью. Одним словом, и сваха тебе обеспечена…
Глава пятая
В переполненный зал заседания народного суда, где в это время выступал адвокат Давыдович, вошла немолодая женщина. Усевшись неподалеку от дверей, она положила руки на колени и начала присматриваться к публике. Очевидно, подсудимые и состав суда ее не интересовали. Из-под прядей седоватых волос, прикрывших узкий наморщенный лоб, ее пристальный взор время от времени устремлялся к трибуне защиты. И хотя едва ли она связывала разрозненные витиеватые фразы адвоката, но делала вид, что увлечена его речью. Правда, так было только вначале. Затем на ее бледноватом лице как-то сама по себе появилась тень томительного выжидания, какое возникает у людей, начинающих испытывать чувство неловкости за убитое даром время.