— Здравствуйте, Федор Иванович! — вдруг услышал он за спиной знакомый женский голос.
— Ах, это вы, Катя… Здравствуйте! — ответил он, все еще пытаясь среди публики увидеть Наташу.
Нескучаева осторожно взяла его под руку, спросила озабоченно:
— Вы кого-то ищете?
— Да… но нигде не вижу…
— Убежала, наверно, — тихонько вздохнула Катя, пытливо взглянув на него. — Зато вы меня нашли. Вам нравится спектакль? Как чудесно играют артисты!
— Да, очень хорошо…
Катя отлично знала, почему расстроен Макаров, кого он ищет, и в душе радовалась такому удачному случаю. Она ласковыми словами пыталась успокоить его, развеселить. Досадуя на Наташу, Макаров уже хотел было уйти из театра, но спектакль москвичей был действительна превосходно поставлен, пьеса новая, увлекательная, и Катя настойчиво уговаривала досмотреть до конца. Конечно, уходить неразумно…
Проводив Катю к ее месту где-то в пятом или шестом ряду, он вернулся к Боброву и Люде.
— Видел Наталью? — тотчас поинтересовался летчик.
— Нет. Ушла… Не понравилась ей постановка.
— А эта фиолетовая кукла кто? — нетерпеливо спросила Люда, глазами показывая в ту сторону, где Макаров оставил Катю. — Ваша знакомая, Федор Иванович?
Макаров смущенно улыбнулся.
— Да, слегка знакома…
— Интересная! — сказал летчик. — Я ее где-то видел… Люда пристально взглянула на него.
— Видел? Где это ты уже успел ее видеть?
— Вспомнить надо…
Началось второе действие, в зале воцарилась тишина.
После спектакля, когда шумная публика запрудила широкий тротуар перед театром, Люда начала тормошить Боброва, требуя, чтобы тот немедленно разыскал где-то потерявшегося Макарова.
— Сбежал, черт!.. — ругался летчик, нигде не видя конструктора. — Должно быть, с этой махнул… как ты ее назвала — с «фиолетовой куклой». А почему бы и нет? Интересная штучка!
Возмущенная Люда толкнула его в бок, но сказать ничего не успела. Бобров стукнул себя ладонью по лбу.
— Вспомнил! Вспомнил, где я ее видел… Однажды ночью, над обрывом…
— Что?!
— Да, да! И знаешь с кем? — летчик запнулся, но отступать уже было поздно. — Кажется, с твоим отцом…
Люда повернула его к себе, посмотрела в глаза, точно сомневаясь, в здравом ли он уме. Взяла под руку.
— Идем! И рассказывай все подробно!
— Да, собственно, рассказывать нечего… — засмеялся Бобров.
Глава восемнадцатая
И вот настал день, когда многочисленные чертежи новой конструкции самолета воплотились в натуральной величины фанерную модель. Макаров неподвижно стоял перед ней и жадно курил одну папиросу за другой. Кроме него в зале общих видов не было никого.
— Любуешься?..
Макаров вздрогнул. Он не слышал, как сзади подошел парторг Веселов.
— Любуюсь, Григорий Лукич, — вздохнув, ответил конструктор. — Здравствуйте!
— Почему же такой мрачный? — спросил Веселов, пожимая руку: — Смотри, какая красавица-птица! — и он ласково похлопал по гулкому фюзеляжу модели.
Макаров улыбнулся.
— Не мрачный я… Волнуюсь, понимаете?
— Как не понять!
Вдвоем обошли вокруг модели. Постояли немного молча. Спустя некоторое время парторг спросил:
— А что Власов?
— Все то же… — неопределенно ответил Макаров. — Замкнулся, ни с кем не разговаривает. Жалко мне его, Григорий Лукич…
— Не разговаривает, значит?.. — задумчиво переспросил Веселов. — А я все же поговорю с ним еще раз. У меня терпения хватит.
…Выйдя в тот день из кабинета парторга, Власов вдруг почувствовал, как он сильно устал. Болели ноги. Душу охватило мучительное уныние."Все против меня… — думал он с тоской. — И я ничего не могу сделать. Уже готова новая модель… А ту, в которую столько сил моих вложено, сломали и выбросили в сарай… Нет, надо прощаться с заводом. Не сможем мы идти с Макаровым в одной упряжке…»- Но мысль об уходе с завода испугала его. Сколько лет он проработал здесь!.. И все бросить, бежать?.. В конструкторском бюро неожиданно лицом к лицу столкнулся с Макаровым. Тот остановился, спросил тревожно:
— Что с вами, Василий Васильевич? Не заболели?
— Нет! — сухо ответил Власов. — Но если разрешите, Федор Иванович, мне нужно в город… позвольте?
Макаров не мог взять себе в толк, что же случилось.