… Макаров считал секунды. На аэродроме все замерли. «Бобров, Бобров, отвечай!.. — кричал он в микрофон. — Почему молчишь? Отвечай!..»
Неожиданно к нему кинулась Люда. На ней лица не было. Но Макаров одним взглядом предупредил ее, чтобы она ни о чем не спрашивала.
Через пять минут на аэродром прибежала секретарь директора Оля Груничева. Остановилась перед Соколовым и, не в силах вымолвить слова, протянула лист бумаги.
Прочитав телефонограмму, Соколов подал ее Макарову, а сам обратился к присутствующим, стараясь говорить как можно спокойнее:
— Товарищи, наш самолет упал в тридцати километрах отсюда…
— А Бобров?.. — вырвалось у Люды.
— Пока ничего не известно… Федор Иванович, оставьте все и немедленно в машину!
Десять легковых машин и одна санитарная, вырвавшись из заводских ворот, помчались по дороге на север. Минут через двадцать директорский лимузин свернул с асфальтового шоссе и устремился по лесному проселку. Сосны обступали дорогу со всех сторон. Макарову почудилось, что заходит солнце… «Неужели погиб?.. — мучила мысль. — А может быть, истекает кровью?..»
— Семен Петрович, — попросил он директора, — пусть шофер нажмет!..
— Вон, смотри!.. — вместо ответа Соколов показал рукой вперед.
И первым, кого увидел Макаров, был летчик Бобров. Он стоял, широко расставив ноги, на обочине проселка, окруженный группой колхозников. В десяти метрах наполовину зарылся в землю изуродованный самолет.
— Жив, черт! Жив!.. — закричал Макаров, кинувшись к летчику.
— Да я-то жив. А вот… — Бобров влажными от слез глазами показал на остатки самолета.
Макаров бросился к машине, заглянул внутрь разбитой кабины.
— Семен Петрович, приборы не повреждены!.. — сказал подошедшему Соколову. — Взгляните!..
На следующий день специальная комиссия собралась в просторном кабинете директора завода. На внесенном сюда широком столе лежали приборы, снятые с упавшего самолета. Соколов внимательно прочел только что составленный протокол испытаний и размашисто подписал. Затем поднялся, посмотрел на всех торжественным взглядом.
— Итак, дорогие товарищи, «звуковой барьер» взят!
Он еще хотел что-то сказать, но в кабинет вошла секретарь Оля Груничева, подала телеграфный бланк/Пробежав его глазами, Соколов заулыбался.
— Но, оказывается, мы не первые…
Все присутствующие слегка подались вперед, точно над головами вдруг грянул гром.
— Вот телеграмма летчика-испытателя Красовского. Он сообщает, что вчера на рассвете пробил «звуковой барьер», и от всей души желает успеха нашему Боброву…
Прошло совсем немного лет с тех пор, как первые стреловидные самолеты опередили звук.
В конструкторском бюро Федора Ивановича Макарова сейчас идет упорная борьба за наращивание сверхзвуковых скоростей, не мелкими дозами, а сотнями километров.
И каждый раз, когда летчик-испытатель полковник Бобров после полета опускает на землю новую машину, к ней устремляются конструкторы, с тревогой осматривают приборы, наружную обшивку.
Теперь перед ними стоит задача преодолеть «тепловой барьер». А это посложнее, чем опередить звук.
