— Ну, вот я и здесь, — заключил Стив свой рассказ. — Хочу уговорить Дафну выйти за меня замуж, пока я не ушел в армию. Даже если я не так ей нужен, как она мне, все-таки ей будет полегче, да и малышу тоже. А уж я так люблю ее, миссис Гауг! Вы сами знаете, что я всегда ее любил.
— Знаю, Стив, знаю, — сказала Салли. — Лучшего мужа, чем вы, я для Дафны и пожелать не могу. Но ее так жестоко обидели однажды, что теперь она боится слишком сильно привязаться к кому-нибудь.
— Да что ж, я ведь самый простой парень, — смущенно пробормотал Стив. — Я понимаю, что Дафне не такой, как я, нужен.
— Вы такой славный, Стив, лучше всех, — горячо возразила Салли. — Поухаживайте-ка за нею хорошенько, когда она приедет. Вот увидите — она живо согласится.
— Да уж постараюсь, — заверил ее Стив. Глаза его сияли, доброе широкоскулое лицо расплылось в улыбке.
— Он и ко мне заходил, — радостно сказала Эйли, заглянув к Салли на другой день. — И от Дафны вчера пришло письмо. Она пишет, что Стив необычайно внимателен к ней и что она очень к нему привязалась. Боюсь, что на нас с тобой, мама, скоро свалится очень много хлопот… с этой свадьбой.
Глава XXIX
Когда Дафна возвратилась домой, она была так этому рада, с таким восторгом возилась с малышом, что Стив решил — больше он ей не нужен. В Вилуне она чувствовала себя одинокой и несчастной, думал Стив, и потому, верно, дружила со мной. Он заходил к ним ежедневно — колол для Эйли дрова, забавлял маленького Томми и влюбленно-преданными глазами поглядывал на Дафну. Дафна принимала его почтительное преклонение как нечто должное, но при малейшей попытке Стива заговорить о своих чувствах весело и добродушно отшучивалась.
Как-то раз вечером Стив заметил мимоходом:
— Завтра меня зачислят в армию и через несколько дней, должно быть, отправят в часть.
— Не может быть, Стив! — воскликнула Дафна, испуганно глядя на него широко раскрытыми глазами. — Нет, нет! Не может этого быть!
— Почему же нет, Дафна? — спросил Стив.
— Но ведь ты в запасе! Ты не обязан идти на фронт, — возразила Дафна.
— Думаю, что это мой долг тем не менее, — сказал Стив серьезно. — После бомбежек Лондона и вторжения немцев в Россию я понял, что нельзя больше оставаться в стороне.
— Нет! Это невозможно! — воскликнула Дафна. — Я даже подумать не могу, чтобы и ты попал туда, где идут эти страшные бои… Мало того, что Билл ушел… если еще и ты, Стив…
Голос ее оборвался, она не могла выразить словами охвативший ее страх.
— Я не думал, что это может огорчить тебя, Дафна, — сказал Стив. Как он ни старался, ему не удалось скрыть свою радость — слишком уж явно отразилась на лице Дафны тревога за него.
— Может! — решительно заявила Дафна. — Может. И даже сильнее, чем я думала. Я просто не знаю, чего бы я только ни сделала, Стив, чтобы удержать тебя.
— И даже вышла бы за меня замуж?
— Даже.
— Ох, Дафна! — сказал Стив, обнимая ее. — Но только это не значит, что я теперь не пойду на фронт, — прибавил он, боясь, что она не так его поняла. — Сейчас уже приходится думать не только о том, что творится там, за океаном. У нас у самих неладно. Это очень серьезно, Дэф. Вчера я разговаривал с одним парнем из восточных штатов. Его зять занимает высокий пост в генеральном штабе. Так вот, по мнению этого человека, оборона у нас никуда не годится. Если японцы вступят в войну, — а немцы только этого и ждут, — ничто, как видно, не помешает им вторгнуться в Австралию. Северную часть штата Квинсленд решено как будто эвакуировать и оставить Западную Австралию на произвол судьбы.
Дафна была поражена, она просто ушам своим не верила.
— Что такое? Неужели это правда, Стив?
— Да уж правда или неправда, а положение серьезное, — отвечал Стив. — Японцы последнее время страшно обнаглели, хозяйничают у нашего северо-западного побережья, точно у себя дома, и, верно, уже изучили его как свои пять пальцев. Так называемые ловцы жемчуга не теряют времени даром. В случае нападения на Фримантл защищать его будет только один старый форт и несколько пушек на острове Ротнест. Ребята, которые проходят военную подготовку на побережье, говорят, что у них даже винтовок не хватает, а наша авиация безнадежно устарела.