— Конечно, падение Сингапура заставило всех нас встряхнуться, Билл, — говорил ему Динни. — Когда япошки захватили Яву, это уже никого не удивило. Налеты на Дарвин и Брум были куда серьезней, чем то, что писали газеты. Приезжали люди с Севера и рассказывали. Теперь мы уже знаем, что японские бомбардировщики произвели массированный налет на Дарвин и просто-напросто стерли его с лица земли… Были налеты на Кэрнс, и на Таунсвилл, и на Ньюкасл, и на Сидней, и на наше западное побережье. Поговаривают, что японские самолеты залетали даже вплоть до Вилуны, но бомбить пока не бомбили.
— Да, я знаю. — Лоб Билла прорезала глубокая складка. — На фронте такие вести передаются из уст в уста. Мы слышали, что решено эвакуировать западное и северо-восточное побережье вплоть до Брисбена, если японцы высадятся на Западе.
— Ну, теперь все уже пошло по-другому, — горячо сказал Динни. — С тех пор как у власти стали лейбористы, в планах нашей обороны произошел коренной перелом. Даже политические противники Джона Кэртена говорят, что он сделал большое дело, перестроив оборону и объединив на защиту родины весь народ. Каких-нибудь два месяца назад казалось, что япошки не сегодня-завтра ступят на нашу землю. Охрану на побережье несли одни только старики, да и на тех не хватало винтовок. Появилась даже целая профашистская шайка, которая внушала всем, что оказывать сопротивление бесполезно, что лучше сдаться без боя, избежать ненужного кровопролития. Но Кэртен заявил: «Мы будем драться за каждый город, за каждое селение. Каждый поселок будет превращен в крепость и каждая канава—в окоп». И народ стал делать ручные гранаты из консервных жестянок и складывать их у себя в гараже или на заднем дворе. Мы с миссис Салли тоже решили не отставать от других. Вот, друг мой, как оно было. Рабочие готовились выступить на защиту города и пустить в ход все, вплоть до кулаков. И так везде, по всей Австралии. Но как подумаешь, что цвет нашей молодежи — наших солдат и моряков — отправили за океан, оставив нас на съедение япошкам, так просто злость берет.
— Не забывай, что мы отправились туда, чтобы покончить с Гитлером, — заметил Билл.
— Я и не забываю, — отрезал Динни. — Я помню и о том, что Англия сама висела на ниточке, пока проклятые фашисты не напали на Советский Союз. В конце концов, мы ведь часть империи — не так ли? И каждому известно, что означает антикоминтерновский пакт. Фриско говорит, что, когда японцы напали на Пирл-Харбор и Сингапур, у нас здесь не было ни одного сколько-нибудь стоящего военного самолета. Наши летчики на островах вступали в бой с японцами на старых «локхид-гудсонах» и «уиррауэйзах». Что могли они поделать против сверхскоростных японских бомбардировщиков и истребителей? Но ведь это отчаянные храбрецы, скажу я тебе, и они поднимались в воздух на своих захудалых «уиррауэйзах», и, конечно, япошки били их, как мух. Потом уж нам прислали несколько английских «спитфайров» и «бьюфортсов». Оказывается, Кэртен принял меры: он потребовал от Америки помощи живой силой и боеприпасами и заставил верховное командование вернуть нам часть наших войск. А потом к нам пожаловал Макартур, и все от радости так и скачут. Теперь-то мы сами строим новые дороги и новые аэродромы, открываем новые военные заводы. Все годные к военной службе мужчины и женщины получили повестки. Преследование коммунистов прекратилось. Они все до единого призваны в армию, и авторитет их, надо сказать, никогда еще не был так высок. Каждый ведь понимает, что только стойкое сопротивление, которое оказала Красная Армия фашистам, спасло Англию от гитлеровского вторжения.
— Да уж, насчет этого сомневаться не приходится, — усмехнулся Билл. — И, конечно, Кэртен и Эватт сделали полезное дело. Черт возьми, это снова вдохнуло жизнь в наших солдат и в Северной Африке и в Сирии, когда они узнали, что лейбористское правительство отстаивает перед союзниками интересы Австралии. Заявление Эватта о том, что Австралия стала союзницей Советской России, было для нас настоящим торжеством. Порадовало нас и требование «крепкого, нерушимого союза между Великобританией, СССР и Америкой». Кажется, незадолго до событий у Пирл-Харбора Эватт заявил англичанам, что правительство Австралии не согласно продолжать политику умиротворения Японии за счет интересов Китая или Советского Союза, и потребовал, чтобы Австралии, наравне с Англией, было предоставлено право голоса на всех совещаниях, которые могут быть созваны для разрешения тех или иных военных и политических вопросов, касающихся Тихоокеанского бассейна.