— Не знаю, — сказала Эйли.
— Слишком много горя выпало на ее долю, — пробормотал Динни.
— Пойдите к ней, Динни, — попросила Эйли. — Через полчаса мне уже надо быть в госпитале. А вечером по дороге домой я опять загляну к вам проведать бабушку.
Уходя, Эйли видела, что Динни пододвинул свой стул к Салли и держит ее за руки, и оба они плачут и что-то говорят друг другу тихо и жалобно.
На другой день пришло письмо от одного офицера из части Билла. Эйли прочла его Салли и Динни.
В письме говорилось:
«Капитан Гауг участвовал в десантной операции в тылу врага. Установлено, что в ночь на 10 ноября он вместе с двумя саперами направился к туземному селению с целью взорвать склад боеприпасов противника. Возвращаясь с боевого задания, отряд попал в засаду. Наши разъезды прочесали всю окрестность, селение это занято теперь нашими войсками, но отряд исчез бесследно. Жители деревушки говорят, что они оказывали помощь всем раненым, которых подбирали в джунглях, и потом переправляли их к своим и что неподалеку от взорванного склада какой-то офицер, похожий по описанию на капитана Гауга, был застрелен японским снайпером.
Капитан Гауг пользовался большой любовью своих товарищей. Его отвага и умение стойко переносить любые испытания всегда поддерживали нас в самые опасные минуты. Все солдаты и офицеры нашей части скорбят вместе со мной о гибели этого храброго воина и выражают глубокое соболезнование его семье, понесшей такую тяжелую утрату».
И все-таки Салли не отказалась от надежды, что Билл еще вернется. Она жила теперь словно во сне, ей все чудилось, что она видит перед собой высокие темные стволы деревьев, зеленый сумрак, царящий в их чаще, вдыхает влажный, удушливый воздух джунглей, живительный и вместе с тем тлетворный. Порой из слов ее можно было заключить, что она как бы бродит по темным извилистым тропам в поисках Билла. И снова и снова напоминала она Динни всевозможные истории, вычитанные в газетах, — о солдатах и летчиках, спасенных туземцами и возвратившихся к своим семьям после многих недель и даже месяцев скитаний в самой глухой части острова.
Глава XXXVII
Пэт приехала из Джералдтона в старой тарахтящей машине. Она сидела за рулем целые сутки, и вид у нее был совсем измученный; в полном отчаянии она бросилась в объятия Салли.
— Нет, этого не может быть! — воскликнула она. — Скажите, что это неправда, миссис Салли, не то я сойду с ума. Нет у меня ни выдержки, ни мужества. Разве можно это пережить?
Салли прижала ее к себе, проговорила что-то ласковым, срывающимся от скорби голосом и увела Пэт в дом. Они сели на старую кушетку в гостиной, и Пэт безудержно разрыдалась, припав к груди Салли. Бурное отчаяние Пэт вывело Салли из состояния тяжелой немой скорби, в которое она была погружена. Когда Пэт припала к ее груди, горе Салли слилось с горем этой девушки, тело которой сотрясалось от неудержимых рыданий. Потом силы оставили Пэт, она притихла и, лежа на кушетке, только всхлипывала и жалобно повторяла снова и снова:
— О мой любимый, мой любимый… ненаглядный мой…
Салли сказала тихо:
— Я рада, что вы приехали ко мне, Пэт.
— Я даже не помню, как добралась сюда! — воскликнула Пэт. — Достала где-то автомобиль и все ехала, ехала… Я ничего не помню. У меня вся душа истерзана. Я ни о чем не могу думать, только о Билле, Билле… Он умер… умер… — Голос ее зазвенел и сорвался. — Я чувствую, что сойду с ума. Что мне делать, миссис Салли? Что мне делать?
— Мы должны найти в себе силы перенести это. Так бы сказал Билл.
— Я знаю! — воскликнула Пэт. — Но к чему? Я не понимаю, зачем это нужно!
— Билл сказал бы, что сотни и тысячи женщин переживают то же, что и мы, — решилась напомнить ей Салли, хотя ей самой мысль эта не приносила утешения. Наоборот, когда она думала о том, сколько загублено жизней, сколько женщин страдают так же, как она, понесенная ею страшная утрата казалась еще страшней. Этого не стоило говорить Пэт. Но что еще могла она ей сказать?
— Они не потеряли Билла! — воскликнула Пэт, которая не способна была думать ни о чем, кроме своего горя.
— Я потеряла! — Лицо у Салли напряглось. Она стиснула руки, боясь, что еще немного — и она разрыдается так же отчаянно, как Пэт.
— Какая я эгоистка! — Пэт протянула к ней руки. Это молчаливое признание их симпатии и сочувствия друг к другу помогло Салли побороть охватившее ее волнение. — Я знаю, как это ужасно для вас, миссис Салли.
— В прошлую войну, Пэт, — сказала Салли, чтобы отвлечь мысли Пэт от Билла, — был убит Лал. Потом умер Дик — отец Билла. Мне казалось, что я никогда никого не буду так любить. Он был мой первенец. Но потом Билл стал мне так же дорог, как его отец.