Взаимоотношения человека с историческим временем не исчерпываются «печатью эпохи». Он превращается в субъекта исторической деятельности, если его активность не замыкается в личном, своекорыстном, но совпадает с действительным — в философском смысле — движением истории и расчищает ему путь. Билл как союзник Времени занимает место в ряду образов мечтателей, преобразователей, революционеров, создававшихся Причард на протяжении всего ее творческого пути, — вслед за Майклом Брэди, увлекавшим за собой старателей опаловых рудников Лайтнинг-Риджа («Черный опал»), Марком Смитом, организатором забастовки лесорубов («Рабочие волы»), рыбаком-коммунистом Тони Маретти («Близкие и чужие»).
Когда Билл впервые появляется на страницах «Крылатых семян», он уже сделал свой жизненный выбор. Мужество, которое требуется для этого, оттеняется альтернативным образом его двоюродного брата Дика, предавшего ради теплого местечка свою рабочую семью, в узком и в широком значении слова. Причард рисует Билла обычным парнем — не фанатик и безумец, а жизнерадостный, привлекательный молодой человек, любитель потанцевать, поиграть в футбол. Но при этом — серьезное отношение к жизни, преданность делу освобождения рабочего класса, готовность следовать тому, во что он верит и что проповедует.
Вместе с Биллом в роман входит тема антифашистской борьбы в Испании. Солидарность с испанскими республиканцами была лозунгом прогрессивной интеллигенции 30-х годов, паролем единомыслия — именно она помогает Пэт и Пэм, бунтующим падчерицам миллионера Пэдди Кевана, сделать первый шаг к сближению с Биллом. Удостоверяя реальность вымышленного, Причард, как и в других частях трилогии, упоминает в числе друзей сестер Гэджин и лица исторические: английских писателей Ральфа Фокса и Джона Корнфорда, отдавших в Испании жизнь за свободу, австралийскую поэтессу Эйлин Палмер, дочь Вэнса Палмера, которая два года служила в интербригаде, спасая раненых. (Четверть века спустя Эйлин Палмер писала в стихотворении «Вспоминая Гарсиа Лорку»!
Ты помнишь, как в зелени улиц пылали апельсинов оранжевых солнца… и отвагу бойцов, смуглых и юных, у стен Сарагоссы, и черных глаз миллионы, и музыку, flamenco — такой была она, страна, утопавшая в солнце, страна Лорки. А в небе уже рокотали немецкие самолеты.)Есть своя, антифашистская логика в том, что Билл, так рьяно боровшийся за предотвращение новой империалистической бойни, уходит на фронт добровольцем вскоре после объявления войны Германии. «Фашизм должен быть побежден. Так могу ли я прятаться за спиной у тех, кто пойдет драться?» В образе Билла — единство слов и поступков коммуниста. Ему выпадает наиболее тяжелый боевой путь из тех, что были пройдены австралийскими солдатами: Африка, Греция, Крит, а когда пожар заполыхал у родных берегов, переброска на Новую Гвинею, где он и погибает.
Билл с его революционными взглядами и марксистским миропониманием продолжает на новом историческом этапе лучшие традиции австралийского рабочего движения. Эта связь наглядна: она реализована в семейной эстафете. Билл — воспитанник и преемник своего родного дяди Тома Гауга, самоотверженно боровшегося за права рабочих, завоевавшего глубокое уважение товарищей-горняков. Том заразил племянника неутолимой жаждой познания, приобщил к «вековой борьбе человечества против угнетения и несправедливости», познакомил с ее историей. «Ты показал мне, как надо жить», — говорит Билл лежащему на смертном одре Тому. «Ты сделаешь больше и лучше, чем я», — предсказывает умирающий. Билл наследует не только Тому, но и тем, чьими заветами руководствовался его наставник, — организаторам первых профсоюзов, героям Эврикского восстания золотоискателей, забастовок 90-х годов и схваток старателей Запада с синдикатами, в которых участвовала и его бабушка Салли. Выявляется и обратная связь: такие, как Билл, помогают ветеранам приисков разобраться в современной обстановке и ее политических хитросплетениях.