Пэм, словно в изнеможении, опустилась на большой камень, лежавший у дороги. Она глядела на молодого человека с выражением обиды в кротких глазах.
— Не надо быть таким резким с нами, Билл, — сказала она.
— Прошу прощения, — сказал Билл, и ему стало неловко за свой тон.
Ну зачем он так говорит, точно и не стыдится своей грубости? Что это с ним происходит, недоумевал Билл. Он никогда еще не держался с девушками так сухо и вместе с тем бесцеремонно. Ведь проводил же он каникулы на побережье с такими вот светскими барышнями и с удовольствием танцевал и резвился с ними в волнах прибоя. Но сейчас ему казалось, что это было очень давно, тогда он еще не относился так серьезно ни к жизни, ни к работе, а кроме того, он не мог простить Пэт и Пэм их родства с Пэдди Кеваном.
— У нас к вам письмо от Джека Стивенса, — сказала Пэт. — Джек сейчас в Испании, в Интернациональной бригаде. Шон Десмонд тоже там. Кстати, он жених Пэм, они помолвлены.
— Что? — Билл не верил своим ушам. Джек Стивенс, один из организаторов коммунистического движения на Западе, был его большим другом. Но Джек — англичанин, и, получив небольшое наследство от бабушки, он вернулся в Англию. Билл уже два года ничего не слыхал о нем.
— Вот письмо от Джека, — сказала Пэт. И добавила ехидно: — Вы бы все-таки прочли его.
Билл вскрыл конверт и пробежал глазами письмо.
— Ну, знаете ли! — воскликнул он и с застенчивой улыбкой взглянул на Пэт. Широким жестом он протянул руку и крепко пожал сначала пальчики Пэт, а потом Пэм.
— Рад видеть друзей Джека, — сказал Билл.
— Вот это уже лучше, — облегченно вздохнула Пэм.
— А Пэдди Кеван знает… о вашей дружбе с Джеком? — В глазах Билла, как и в его вопросе, снова промелькнуло недоверие.
— Конечно, не знает, — поспешила ответить Пэт. — С ним приходится держать ухо востро. Вот когда нам минет двадцать один и мы сможем распоряжаться своими деньгами, мы будем поступать, как нам заблагорассудится. А сейчас, если у отца появится хотя бы малейшее подозрение о том, каких взглядов мы придерживаемся, он откажет нам в карманных деньгах.
— Понятно. — Билл все еще сомневался.
— Конечно, пока от нас мало толку, — продолжала Пэт. — Но мы стараемся, как можем, участвовать в оказании помощи Испании.
— Ну и ну! — расхохотался Билл. — Давно не слышал ничего более забавного. Кто бы мог подумать? Дочери Пэдди Кевана…
— Если мы его дочери, так вы его сын, Билл, — съязвила Пэм. — Сначала он женился на нашей матери, а потом — на вашей.
— Что такое? — удивился Билл. — Гм, а ведь это верно, — после минутного размышления согласился он. — Только я не зову его отцом.
— От вас никто и не требовал этого, — живо возразила Пэм.
— И вы не достались ему в качестве бесплатного приложения вместе с имуществом вашей матушки, — печально произнесла Пэт.
Билл снова расхохотался, весело и неудержимо, а за ним рассмеялись и девушки.
— Если бы я мог рассказать это бабушке! — воскликнул Билл.
— А мы все рассказали Динни, — призналась Пэм.
Шагая по дороге к Калгурли, Пэт и Пэм болтали наперебой, стараясь завоевать доверие Билла.
— Это Шон раскрыл нам глаза, — говорила Пэм. — Мы часто ходили в кафе со студентами Художественного училища, бывали у них в студиях и как-то на вечеринке познакомились с Шоном. Ему вздумалось написать меня. А его приятель, Ян Фостер, стал писать Пэт. Посмотреть на эти два творения — ни за что не скажешь, что мы близнецы.
— Шон и Ян обожали спорить обо всем на свете, — сказала Пэт. — Слушая их, мы с сестрой чувствовали себя совсем дурочками.
— Шон говорил, что мы «еще младенцы в своих эстетических и политических взглядах», — рассмеялась Пэм.
— А сколько интересных людей приходило в студию к Шону и Яну, — рассказывала Пэт: — и писатели, и художники, почти все — красные. Они давали нам книги об искусстве и научном социализме.
— И брали нас с собой на выставки, митинги, демонстрации, концерты, водили в мюзик-холлы, — вставила Пэм. — Бывало, сидим мы где-нибудь в студии на полу, поглощаем ярды макарон, попиваем красное вино, спорим До потери сознания — и нам уже кажется, что от нас зависит разрешить любую мировую проблему, представься только случай.
— Но мы занимались не только этим, — перебила ее Пэт, чувствуя, что Билл не одобряет столь богемного подхода к решению важных проблем. — Мы видели, как живет беднота в трущобах Лондона, и поняли, что делает с людьми безмерное богатство и безмерная нищета. И это убедило нас, что надо изменить систему, которая порождает столько страданий и несправедливости, и что мы должны помочь изменить ее.