— Это невозможно! — Пэт схватила пачку сигарет, лежавшую на туалетном столике, вынула сигарету и протянула пачку Пэм. Они закурили, и Пэт с жаром продолжала: — Почему, скажи на милость, должны мы подчиняться его дурацким требованиям?
— Скоро все это кончится, — успокаивала ее Пэм. — Как только мы переедем в Мельбурн, мистер Брейзуэйт раздобудет нам денег и мы сможем поселиться отдельно от Пэдди.
— Но я вовсе не хочу уезжать сейчас из Калгурли! — вне себя крикнула Пэт. — Не хочу я никуда уезжать, пока Билл… пока мы с Биллом…
— Я знаю. — Взгляд Пэм был нежен и полон сочувствия, которым сестры всегда так щедро дарили друг друга. — Но что же нам делать? Пэдди, как видно, струсил, узнав, что мы получили письмо от мистера Брейзуэйта… Догадывается, верно, что ему не удержать нас, после того как мы получим наследство. Знаешь, что мне пришло в голову: ему, верно, нелегко будет отчитаться в деньгах, которыми он распоряжался как опекун и которые вкладывал — в наших якобы интересах — в какие-то предприятия. Он, конечно, будет скандалить из-за каждого шиллинга.
— Можешь не сомневаться, — буркнула Пэт.
— Ну, а мы не дадим себя в обиду, — настаивала Пэм. — И чем скорее с этим будет покончено, тем лучше. После того, что Пэдди сказал сегодня… эта его ужасная, бессмысленная ярость… Знаешь, Пэт, мне кажется, тут что-то не чисто; я теперь просто не могу дышать одним воздухом с этим человеком. Ты заметила, как он подлизывался к нам, чтобы мы от него не удрали…
— Да, пожалуй, ты права, Пэм, — согласилась Пэт. — Но черт же его побери! Черт его побери, будь он проклят!
— Ты уже по уши влюблена в Билла, дорогая, признайся!
— Первый раз в жизни так втрескалась, — сумрачно призналась Пэт. — И самое ужасное то, что иной раз мне кажется… мне кажется, что Биллу совсем нет дела до меня. Сначала он был предубежден против нас. А теперь я вижу по его глазам, что он не в силах противиться тому, что возникло между нами.
— Ну еще бы! — усмехнулась Пэм.
— Ах, не знаю, не знаю! — Пэт совсем приуныла. — Если мы сейчас уедем и между нами так ничего и не будет сказано, он опять с головой уйдет в свою работу и позабудет о моем существовании.
— Ну нет, не думаю. — Пэм подошла и села рядом с сестрой; их пальцы сплелись. — Но в конце концов Билл здесь, пожалуй, единственный мужчина, в которого можно влюбиться. Я думаю, что когда мы уедем…
— Памела Энн! — Пэт негодующе выпрямилась. — Ты, кажется, хочешь сказать, что я просто флиртую с Биллом? Что это несерьезно?
— Ты ведь уже много раз была влюблена, дорогая!
— Но не так, как сейчас! — воскликнула Пэт. — Тогда ухаживали за мной, а я еще никогда ни за кем не бегала. Теперь же я просто извелась — так мне хочется, чтобы Билл сказал, что любит меня, а он молчит. Он даже ни разу не поцеловал меня.
— Ну, это уж просто свинство! — нежно поддразнила ее Пэм.
— Разумеется, — рассмеялась Пэт. — Конечно, в наши дни поцелуй еще ничего не значит. Я даже рада, что Билл никогда не целовал меня просто так, от нечего делать. Но я с ума сойду, если при прощании он ограничится тем, что пожмет мне руку. — Помолчав, Пэт спросила уже более бодрым тоном: — Ну, что ты предлагаешь? Укладывать пожитки, так, что ли?
— Да, пожалуй, пора начинать, — согласилась Пэм.
— Утром мы пойдем попрощаться с Динни и с миссис Гауг, — сказала Пэт, вытаскивая из-под кровати чемодан. — Попросим их передать Биллу, чтобы он вечером пришел к нам в студию. А до вечера покончим со сборами.
Они быстро повесили платья и пальто в высокие дорожные сундуки, уложили белье и туфли в элегантные синие кожаные чемоданы, а шляпы — в шляпные картонки, разобрали бумаги и книги. Когда они спустились в ресторан обедать, официант сообщил им, что сэр Патрик приказал подать себе обед в номер.
Они увидели Пэдди только на следующее утро. Он приковылял к завтраку и приветствовал девушек в своей обычной игриво-фамильярной манере, так, словно между ними ничего не произошло. Подагра перестала наконец его мучить, совсем перестала, объявил он.
«Доброе утро», которое он услышал в ответ, прозвучало так холодно и надменно, что сэр Патрик поспешил принести извинения — вчера он был просто не в своей тарелке.
— Я очень сожалею, малютки, что был немного резок с вами, — заискивающе сказал Пэдди. — Но эта проклятая подагра даже ангела может превратить в черта.
Ответа не последовало, и Пэдди продолжал:
— Надеюсь, я не очень расстроил ваши планы, не предупредив вас заранее об отъезде? Но в воскресенье утром я получил телеграмму о том, что в Мельбурне подвернулось одно важное для меня дельце, и ответил, что выеду следующим поездом. Нельзя же вам оставаться в гостинице без вашего опекуна. А ехать одним в Мельбурн тоже не годится.