Эйли нахмурилась.
— Надо зайти поглядеть — нельзя ли чем-нибудь помочь.
— А миссис Тюдор… — Эйли видела, что Дафне хочется поделиться тем, что вдруг открылось ей в жизни окружающих ее людей. — Ее единственный сын потерял рассудок, когда был на фронте, и теперь смеется идиотским смехом день и ночь! Она боится оставить его одного хотя бы на минуту. Уже невесть сколько лет почти не выходит из дому, все ухаживает за своим Полем, и сама стала как безумная — худая, страшная, словно привидение. А миссис Стаббс поехала на прошлой неделе в Кулгарди хоронить свою мать; вернулась домой и узнает, что муж лежит в больнице. Ему отрезало обе ноги — несчастный случай на руднике.
Эйли начинала опасаться, что горе и страдание, которые Дафна увидела вокруг себя, подействовали на нее слишком угнетающе.
— А про миссис Мак-Нэб ты забыла? — спросила она шутливо. — Она приходила сегодня утром жаловаться на неслыханное поведение коз миссис Колхун: они вечно залезают к ней в сад! А ее сыночек Фрэнки — это ее младший, она живет теперь с ним вдвоем — спутался, по ее словам, с какой-то жирной ленивой бабищей, у которой четверо детей! Муж этой особы того и гляди нагрянет домой из Вилуны, устроит скандал и посадит свою супругу и всех своих четырех сорванцов Фрэнки на шею! Миссис Мак-Нэб нисколько не сомневается, что именно так и будет.
— Вот беда! — Дафна рассмеялась, но взгляд ее был задумчив. — Как ты только можешь так держаться, мама, и быть веселой, я просто не понимаю!
— А что же еще остается делать? — смеясь, отвечала Эйли. — Надо ведь и пошутить порой, а главное — не терять надежды, иначе все эти страдания, которые видишь вокруг, придавят тебя к земле. Твой отец говорил, что он не может надивиться героизму простых людей. И потому, что кругом так много горя и мук и мы так мало можем сделать, чтобы облегчить их, я стараюсь смотреть вперед и призываю людей сплотиться, чтобы построить новую, лучшую жизнь.
— Ах, мамочка! — воскликнула Дафна. Взгляд ее светился любовью и тем особым чувством доверия, которое так окрепло между ними за последнее время. — Если бы я могла быть такой, как ты!
Глава XX
Белоствольные эвкалипты, куррайонги с большими пучками шелковистых, словно атлас, зеленых листьев, перечные деревья, осыпанные розоватыми плодами на длинных черенках, живой стеной окружали сад — оазис города Калгурли. Сад был полон птиц — голубей, колибри, маленьких певчих пташек, — и ранним летом в полуденном, пронизанном солнечными лучами воздухе стояли заливистые птичьи трели, щебет, чириканье и воркование.
Салли любила этот сад и пользовалась каждой свободной минутой, чтобы посидеть здесь, послушать пение птиц, полюбоваться на яркие клумбы желтофиолей, роз, маргариток и ноготков, похожие на букеты, разбросанные по зеленым лужайкам, над которыми деревья простирали свои раскидистые ветви, полные неумолчного шелеста. Особенно любила она приходить сюда, когда была озабочена или расстроена. Она знала, что непременно встретит здесь кого-нибудь из приисковых старожилов, с кем можно перекинуться словом. На лужайках резвились дети. Салли улыбалась их проказам, ей нравилось следить за их играми. Рядом был старый бассейн, где учились плавать тысячи приисковых юношей, в том числе и ее сыновья когда-то. Деревянный навес над эстрадой для оркестра, сделанный в виде чалмы и увитый зловеще-красными цветами бугенвиллеи, напоминал ей о тех днях, когда она и Фриско приходили сюда словно молодые влюбленные. Как часто они смеялись над нелепой деревянной чалмой, особенно после того, как ее наново покрасили серебряной краской.
Салли понимала, что ее сейчас тревожит. Теперь у Фриско никогда не находилось времени, чтобы погулять с ней в саду. Он все больше и больше погружался в свои дела, вечно пропадал в конторе. С тех пор как Салли вернулась с побережья, она чувствовала, что между ними не все ладно. Фриско пил больше обычного. Это беспокоило ее — так же как и состояние его дел. Фриско был не из тех, кто пьет ради того, чтобы напиться. Салли догадывалась, что его что-то гложет и он пьет, чтобы забыться. Динни был того же мнения.
— Если Фриско прогорел на своих акциях, вам следует об этом знать, мэм, — говорил ей Динни. — Я просто видеть не могу, как он, накачавшись виски, является домой, а вы сходите с ума от беспокойства.
Нужно взяться за Фриско и разузнать, что у него там стряслось, решила в конце концов Салли; она уже довольно долго сидела в саду, раздумывая, что ей предпринять. Чем скорее она узнает, в каком положении у него дела, тем лучше. Если он действительно запутался, быть может, еще не поздно вызволить его из беды.