— Хозяева сами лезли на рожон, Билл, — начал он, — этого давно следовало ожидать. Боб Рид — парень, что пострадал в штреке номер два, — попросил у сменного мастера защитную каску как раз в то утро, когда случилась катастрофа. «Чего ты о каске беспокоишься, — сказал ему мастер. — Лучше думай, какой ты счастливый, что у тебя есть работа». Тед Моррисон, из пятого забоя, рассказывал, что на днях подходит к нему мастер подземных работ и говорит: «Вы, ребята, глядите в оба, а то как бы камнем не пришибло». — «А ну вас к черту, — говорит Тед, — я ведь не акробат. Нет чтобы поставить крепления получше». — «Жди, как же! — сказал ему старик Бэнди. — Ты ведь знаешь — мы отсюда никого не увольняем. Переводим тех, кто не хочет работать, во второй забой. Вот и все». Это убийство, самое настоящее убийство, Билл. Нельзя было посылать Мика Уолла и Боба Рида в этот забой.
— Они насиделись без работы и готовы были взяться за что угодно — так мне говорили ребята, — заметил Билл.
— Да, в этом, пожалуй, и вся штука, — согласился Дик Флинн. — Мик и Бобби были деятельными участниками забастовки на Славном. Когда работы возобновились, никакой дискриминации, конечно, не было, боже упаси. Просто некоторое время спустя начальство стало под любым предлогом избавляться от наиболее активных членов профсоюза. На всех рудниках от Норсмана до Вилуны появились черные списки. Вот ребята и маялись — целых полгода гранили мостовую, пока их наконец взяли сюда.
— А они знали, что работают на опасном участке?
— Конечно, знали. Как раз за три дня до обвала мы послали телеграмму государственному и профсоюзному инспекторам, просили их приехать, чтобы обследовать грунт во втором и пятом забоях.
— Что же вы телеграфировали?
— «Условия работы в шахте представляют серьезную угрозу для жизни. Требуем немедленного обследования». Много пользы принесло нам это обследование! Инспекторы порекомендовали не делать забои выше десяти футов из-за ненадежности грунта. А высота второго забоя, когда случилась катастрофа, была двадцать пять футов.
— Инспекторы порекомендовали… Они могли бы приказать! — возмутился Билл.
— Настоящая ловушка, этот забой, — вот что это такое. В обвалившейся кровле были большие трещины. Огромные глыбы провисали между подпорками. Словом, когда убило нашего товарища, мы созвали митинг. Все, кто был в этой смене, побросали работу и поднялись на поверхность, и на общем собрании, вечером в Рабочем клубе, было решено не спускаться под землю до тех пор, пока не будут выполнены рекомендации государственного и профсоюзного инспекторов, чтобы забой номер два был забит пустой породой и высота его не превышала десяти футов, а также чтобы в нем были установлены необходимые крепления.
— А управляющий, насколько мне известно, ответил вам, что «компания не в состоянии взять на себя такие крупные расходы: ведь чтобы выполнить требования, выдвигаемые профсоюзом, нужны огромные средства», — сказал Билл.
— Я видел это письмо и другое, где говорилось, что «компания не намерена вести никаких переговоров до тех пор, пока на руднике не возобновятся работы». Мне показывал эти письма Пэдди Тааф.
Мистер Патрик Тааф, председатель горной секции АРС,[10] был старый рудокоп, пользовавшийся среди горняков большой популярностью.
Течение забастовки, начавшейся в последние дни апреля, серьезно осложнилось в связи с пунктом о штрафах, включенным в новый коллективный договор, вступавший в силу с первого мая. В коллективном договоре предусматривалось введение на рудниках сорокачасовой рабочей недели; кроме того, там был пункт о штрафах, где говорилось, что в случае незаконного прекращения работы с рудокопов будет взиматься штраф. Естественно, что рабочие стремились закончить забастовку и урегулировать свои отношения с начальством до того, как новый коллективный договор вступит в силу. А компания нарочно затягивала переговоры.
Пэдди Тааф, услышав о волнениях на Юанми, тотчас взял машину и поехал в Боулдер; Это был уже пожилой человек, достаточно наглотавшийся на своем веку рудничной пыли, — кашель так душил его, что он с трудом мог говорить. Однако в то утро он вместе с делегатами забастовочного комитета спустился под землю, чтобы обследовать второй забой. И что же он сказал, когда увидел место катастрофы? — «Выведите меня отсюда поскорее, ребята! Поскорее выведите, пока вся эта проклятая штука не обрушилась на нас».