— Советский Союз готов вести свою международную торговлю по золотому курсу, — напомнила им Эйли.
— Да, он этим здорово досадил уолл-стритовским воротилам, — усмехнулся Динни. — Они все просто взбеленились, когда Советский Союз по добыче золота сразу шагнул с пятнадцатого места на второе.
— Несколько лет назад говорили, что Советский Союз может выбросить на рынок огромную партию золота и сбить цену на него, «создав тем самым, — цитировал по памяти Сэм, — величайшие затруднения для всего капиталистического мира». Один экономист, помнится, писал даже так: «Поток золота из России может оказаться опаснее потока пропаганды». Но тут разразилась война, и надо было выиграть ее любой ценой. А теперь за океаном нам предъявляют векселя к оплате.
— Цена золота и его покупательная способность растут, по мере того как обесцениваются валюты, — с расстановкой проговорил Динни, словно повторяя чьи-то слова. — Я прочел это на днях в одной статье. Там говорилось, что накануне войны доллар потерял сорок процентов своей покупательной способности. Еще вопрос, сможет ли он теперь господствовать на мировом рынке. В статье приводились слова доктора Чарльза Прайса, который писал в «Юнайтед нейшнз уорлд», что «рубль, переведенный на золотую основу, может успешно соперничать с долларом и положить конец монополии доллара на мировом рынке».
— А кроме того, существует платина, — напомнил Сэм. — Нигде ее не добывают столько, как в России; там делают большие запасы платины в противовес американскому и английскому золоту. И американские биржевики уже готовы смотреть на платину как на средство международного обмена. Унция платины стоит от восемнадцати фунтов пятнадцати шиллингов до двадцати одного фунта одиннадцати шиллингов трех пенсов, а унция золота — десять фунтов пятнадцать шиллингов три пенса по существующему австралийскому курсу.
— Вот вам и подоплека всех этих разговоров о новой войне, — заявила Эйли. — Страх перед экономической системой, которой не нужно «распинать человечество на золотом кресте».
— Кто помнит карикатуру Вилла Дайсона? — с усмешкой спросил Тупая Кирка, нарушив молчание, воцарившееся после слов Эйли. — Толстосумы стоят на коленях и молятся: «О всевышний! Даруй нам хоть какую-нибудь войну!»
— Капиталисты и сейчас молятся об этом, — с горечью сказал Стив. — Они возлагают надежды на атомную бомбу, думают, что этим все решится. Но рабочие не пойдут больше на фронт ради того, чтобы капиталисты и их прихлебатели могли спокойно спать в своих постелях.
По мнению Тэсси Ригана, разговор принимал чересчур серьезный характер, и он придал ему другое направление, как всегда сопровождая свои слова густым добродушным смешком:
— Официальная цена на золото, может быть, действительно десять фунтов пятнадцать шиллингов три пенса за унцию, а янки покупают его по тридцать пять долларов. Однако всем и каждому известно, что в Сингапуре или в Индии можно получить тридцать фунтов за унцию, а во Франции и все сорок четыре фунта. Шпики сбились с ног, стараясь изловить ребят, которые переправляют золото за океан.
— Я знал одного из этих парней — у них была обогатительная установка в зарослях, где-то в окрестностях Биндули, — усмехнулся Тупая Кирка. — Они добывали не одну сотню унций в неделю, и никто их не беспокоил. Но как-то их все-таки накрыли шпики, а они только что добыли четыреста унций.
— Дэн Майлз, молодой лесоруб, рассказывал мне, что он на днях едва не влип в историю, — сказал Динни, с легкостью отвлекаясь от серьезных тем, которыми явно пресытился Тэсси Риган. — Он вез свежесрубленный молодняк и не хотел попадаться на глаза лесничему. С ним был старый серб. Они заплутались в чаще и как-то проглядели выезд на дорогу. Тогда они двинулись по колее, оставленной грузовиком, полагая, что она выведет их на дорогу, и напоролись прямо на обогатительную установку с полным тигелем только что выплавленного золота. Ребята, которые там работали, как видно, смылись, когда затарахтел грузовичок Дэна. Старик-серб не мог допустить, чтобы золото валялось так, безо всякого присмотра, — он решил прихватить его с собой.
«Даже не прикасайся! — сказал ему Дэн. — Если только ты его тронешь, тебе несдобровать: либо ребята хозяева этой установки, либо шпики — уж кто-нибудь до тебя доберется».
Словом, Дэн поскорее смотался оттуда, рассудив, что самое для него лучшее — забыть, что он вообще видел там золото. Он повернул назад по своим следам и кое-как разыскал дорогу. В город он вернулся около полуночи, высадил старика-серба и отправился домой.
Но ребята — владельцы установки — сидели, оказывается, в зарослях и наблюдали за Дэном и его спутником, когда те подъезжали туда на своем грузовике. Решив, что старик-серб может их выдать, они явились к нему и вошли с ним в сделку — уговорили его помочь им перевезти их установку на другое место. А дня два-три спустя к Дэну нагрянули гости. Представляете, что было с ним, когда, вернувшись как-то домой, он узнал, что у него уже раз шесть побывали шпики и до смерти напугали его жену своими расспросами. На следующее утро Дэн сидел дома и ждал шпиков. Все ставни на улице были в тот день подняты, и все соседи Дэна видели, как он задал жару шпикам за то, что они беспокоят его супругу.
Шпики сказали, что они поймали парней, которым принадлежала установка, а вместе с ними застукали и старика-серба — он как раз явился помочь им перебраться на другое место. Они тоже сидели в кустах, с биноклями, и видели, как Дэн подъехал туда на грузовике; теперь им нужно было, чтобы он выступил свидетелем.
«Я еще не сошел с ума, — сказал Дэн, — чтобы помогать приисковым шпикам сажать наших ребят за решетку».
«Счастье твое, что ты не трогал установку, а то мы бы и тебя притянули», — сказали ему шпики.
Словом, Дэн был рад радехонек, что у него хватило ума ничего там не трогать, хотя, казалось бы, чего ему было бояться — в такой чаще, за много миль от всякого жилья.
— А что это толкуют насчет старого Спиндлбери? — спросил Стив.
— Спиндлбери, управляющего банком? — весело подхватил Динни. — Он получил наконец по заслугам. Ты же знаешь молодого Перси Даттаг — славный такой паренек с сухой ногой. Он работал на участке неподалеку от Желтого Пера. Дела у него шли туго, и он залез в долги. Тогда он сделал заявку на обогащение золотоносного песка. Вот тут его и подцепил этот самый Спиндлбери: предложил ему обогащать для него руду по тридцать шиллингов за тонну и сдал в банк на имя Перси две тысячи унций, пообещав выручить его, если начнут дознаваться, откуда у него золото.
Когда шпики пожаловали к Перси на его участок, они увидели, что он обогащает руду, а не песок. Докопались и до счета в банке, и тут Спиндлбери от него отступился. Перси арестовали и упрятали в тюрьму за эти две тысячи унций. А жена его в это время была на сносях. Она и давай ругать Спиндлбери за то, что он так поступил с ее мужем. И полиции от нее досталось на орехи: они-де преследуют только маленьких людей, а крупных мошенников покрывают. Пришлось полиции в конце концов заняться делишками этого Спиндлбери, и он тоже понес наказание.
— Ребята говорят, что среди полицейских встречаются иногда порядочные люди, — хмыкнул Тэсси. — А кое-кто из полиции и сам замешан в этих делах.
— Сейчас золотом стали заниматься форменные бандиты, — отозвался Тупая Кирка. — Никогда не знаешь, что они могут выкинуть. Взять хотя бы этого парня, которого вздернули в Перте за убийство женщины: он ведь из той же шайки. Говорят, он еще хватил по голове какого-то человека, который хотел продать ему в глухом переулке слиток, и удрал с его золотом.
— Никогда у нас не сажали столько народу за кражу золота, как сейчас, — задумчиво заметил Динни.
— И никогда не было такого количества несчастных случаев на рудниках, — присовокупила Салли.