- Я повторю. Какой смысл влюбляться, если количество отрицательных эмоций возрастает на порядок, разум затмевается, а о логике поступков вообще приходится забыть?
Мой личный демон снова покашливает за спиной, и я возвращаюсь к нему, неловко плюхаясь на бревно.
- Была бы любовь вечным чувством, тогда смысл жизни можно было бы искать и находить в ней.
- Кто это сейчас сказал? Ты или я?
- А без разницы.
- Да не совсем. Мы можем вкладывать разный смысл в одни и те же слова.
- Тогда считай, что мы оба высказались
- Ага… И поняли друг друга.
- И даже не поссорились.
Какое-то полено трещит в костре и выстреливает угольком. Я потихоньку вздыхаю. Время выходит. Зелье почти приготовилось.
Демон тоже оживляется и спрашивает:
- Пробу скоро снимать будем? Я уже и проголодаться успел.
- Не будем пробовать.
- Почему? Супчик твой, конечно, загадочные ароматы источает, но я готов рискнуть и отведать!
Я упорно смотрю в сторону, хотя совершенно непонятно, что я там в кромешной тьме разглядываю, и молчу.
- Эй… Пусть настаивается, не так уж я и голоден.
Его шутки меня немного расслабляют, и я даже незаметно улыбаюсь. Где-то невдалеке ухает филин, заставляя меня непроизвольно подсчитывать количество изданных им звуков. Выходит семь раз. Самое время.
Я встаю, припадаю на левую ногу, которую почему-то успел отсидеть, и слегка прихрамывая, приближаюсь к котлу. Зелье загустело, как кисель, и теперь только пыхтит, слегка постанывая. Предвкушает, зараза, того, кто его сейчас поглотит.
Я снимаю котелок с перекладины и ставлю рядом остывать.
- Это не суп.
Мой личный демон громко и нарочито принюхивается, потягивается, и говорит:
- Я и не сомневался, что повар из тебя никакой. Ну хоть у костра погрелись.
- Это не суп. Это зелье, чтобы забыться.
- Чего-чего? Что-то вроде «одолей-мою-любовь»?
- Да.
- Нет.
- Да.
- Нельзя так просто забыть свою любовь, выкинуть её.
- Можно. Избавиться, стереть, развеять по ветру.
- Нельзя.
- Можно.
- Развеять можно, но не пожалеть об этом - нельзя.
- Плевать.
- Наплевать на любовь?
- И на неё тоже.
Я задумчиво мешаю ложкой зеленоватую субстанцию, исподволь любуясь искорками, всплывающими из её глубины. Мой личный демон вскакивает у меня за спиной и начинает пинать колоду, на которой сидел.
- Я из-за тебя пошёл на должностное преступление… Прикрывал тебя. Потому что тебе, видите ли, захотелось влюбиться! Испытать доселе неведомое чувство. И что теперь!..
- Ну хочешь, убей меня за это.
- Спасибо за разрешение! Сам бы не догадался.
- Ну не вышло… Не вышло у меня. Что уж теперь.
- Заканчивай гипнотизировать котелок и выбрось эту дурь из головы.
- Эту дурь я сейчас поглощу. До последней капли. И излечусь наконец.
- От любви не лечатся.
- Ещё как лечатся. Здесь все мои эмоции и воспоминания… любовной лихорадки. Я их проглочу и переварю. И ничего не останется.
- Подавишься, - бурчит демон, но я его не слушаю. Наконец-то… Сейчас всё закончится.
Смутная грусть, конечно, покалывает изнутри, но это можно перетерпеть.
Сейчас
всё
закончится…
Комок в горле мешает, но я сглатываю слюну, перебарывая себя. Хотеть любить ещё позволительно, а вот безрассудно влюбляться не стоит… Больше я такой ошибки не намерен допускать.
Сильный удар выбивает котелок из моих рук, и зелье фантасмагорической струёй разлетается по широкой дуге. Сумеречный пейзаж окрашивается в неестественные цвета, поблёскивая густыми каплями, как гирлянда развесившимся по ветвям.
Ложка в моей руке плавится и стекает раскалёнными каплями жидкого металла на землю. Я с хрустом сдвигаю челюсти и разворачиваюсь.
Сейчас здесь произойдёт убийство. Зверское, причём. С элементами извращения.
6. Дуэль из дружеских побуждений
- Может, всё-таки разойдёмся по-хорошему?
Молчу, демонстративно разглядывая дурацкую лазурь и бестолковую толкотню облаков по ней. Мир огромен, беспорядочен и туп. А мой личный демон меня уже достал. Я холоден и собран, я готов на решительные действия.
- Я просчитал все варианты собственного будущего, и ни один из них меня не устраивает. Так что возвращаемся к исходному моменту.
Ты мне помешал всё исправить. Я требую сатисфакции.
Демон нахмурился, черты его лица подернулись рябью. Я заволновался, что он снова исчезнет.