Стремительно налетели на гитлеровцев шесть штурмовиков. Их вел командир звена старший лейтенант Федор Тургенев. С высоты 700 метров летчики сбросили фугасные бомбы. Десятки автомашин были разбиты и повреждены. На дороге образовалась пробка. А «ильюшины» продолжали атаки. Они повторяли их в последующие дни.
Отражая второе наступление фашистов, 18-й полк произвел почти восемьдесят боевых вылетов, сбрасывая на гитлеровцев фугасные бомбы и реактивные снаряды. В отдельные дни напряжение достигало такого накала, что приходилось вылетать по девять раз. Так было 20, 21 и 22 декабря.
Удары наносились в районах Итальянского кладбища, хутора Мекензия, Верхнего и Нижнего Чоргуня, Бельбека, Калымтая, Эфендикоя, Камышловского моста… На боевые задания летчиков обычно водили капитаны Алексей Губий и Иван Кичигин. [51]
За успешную борьбу с врагами Военный совет Черноморского флота объявил благодарность наиболее отличившимся летчикам: Федору Тургеневу, Борису Голубеву, Михаилу Талалаеву, Мирону Ефимову, Виктору Арефину, Евгению Лобанову, Варткезу Вартаньяну, Николаю Николаеву…
Истребителям и штурмовикам не уступали в отваге и храбрости также экипажи бомбардировщиков, действовавших с аэродрома Херсонес и с Кубани.
На правом участке фронта фашистам удалось потеснить наши войска в районе Итальянского кладбища и захватить его. Надо было восстановить положение. Пехота нуждалась в помощи.
Во второй половине дня 20 декабря пять ИЛ-4 бомбили скопления фашистов в том районе. В состав пятерки входили экипажи Федора Чумичева, Михаила Буркина, Ивана Мурашева, Владимира Мироновского и Анатолия Агапкина. Точными бомбовыми ударами поражали цель штурманы Сергей Дуплий, Федор Климов, Николай Андриенко, Виктор Коняшенко и Василий Мохначев.
Гитлеровцы оказали сопротивление. В самолет Михаила Буркина попал зенитный снаряд и перебил тягу руля высоты. Бомбардировщик потерял управление. Нависла угроза гибели.
Стрелок- радист сержант Григорий Еременко и стрелок младший сержант Григорий Северин доложили о случившемся командиру. Эти два комсомольца уже были кавалерами боевых орденов. И в опасной обстановке они не растерялись, сделали все, чтобы не допустить трагической развязки. Взяв в руки концы перебитой тяги, они как бы срастили их и по команде летчика опускали или поднимали руль высоты. Это дало возможность довести самолет на свой аэродром и благополучно посадить. Жизнь экипажа была спасена.
Район Итальянского кладбища, захваченный немцами, авиация бомбила еще несколько раз.
Наибольший боевой успех выпал на долю звена ПЕ-2 старшего лейтенанта Ивана Корзунова.
В районе хутора Мекензия шли упорные бои. Звену поставили задачу: нанести по позициям противника бомбовый удар. Задача сложная и ответственная. Дело в том, что вражеские позиции находились недалеко от нашей пехоты. Их разделяли всего лишь 200 метров. Нельзя было допустить, чтобы бомбы упали на свои же войска.
Началась кропотливая подготовка. Штурман звена старший лейтенант Иван Филатов, штурманы экипажей лейтенант [52] Федор Шаповалов и старший сержант Иван Назаров тщательно подготовились к вылету, все взвесили, учли, проверили. 18 декабря «Петляковы» взлетели и через несколько минут оказались над целью. В этот день ветер дул в сторону противника. Боевой курс лежал к линии фронта. По сигналу штурманов летчики нажали на бомбосбрасыватели. Мощные взрывы фугасок разорвали воздух. Задача решена успешно. Двадцать три бомбы накрыли цель. И только одна упала вблизи наших войск, но вреда не причинила.
Особенно напряженным выдался день, о котором рассказал штурман звена Филатов:
«Нас вызвали из укрытия. Около самолета командира звена стоял начальник штаба авиагруппы майор Колосов. Он сказал, что немцы наступают по Бельбекской долине и в районе Верхнего и Нижнего Чоргуня. Перед нами поставили задачу: последовательными ударами уничтожить противника.
Командир звена Корзунов дал несколько указаний, и мы разошлись по самолетам. В небо взвилась ракета, и утренняя тишина была нарушена гулом моторов трех самолетов. Пока набирали высоту, я произвел все необходимые расчеты… Вот и цель. Самолеты легли на боевой курс. Зенитки противника открыли огонь уже после того, как бомбы были сброшены. После посадки на аэродроме узнали, что удар нанесен удачно.
Так начался тот боевой день.
Пока готовили самолеты к новому вылету, стало известно, что противник теснит наши войска и вплотную подошел к Камышловскому железнодорожному мосту. Надо было нанести удар с восточной стороны.
Через несколько минут звено было в воздухе. Противник вел по самолетам ураганный огонь. Но внимание экипажей было приковано к мосту. Я прицелился, нажал кнопку,:и бомбы полетели вниз. Дым от разрывов образовал целое облако. Медлить было опасно. «Петляковы» резко пошли вниз. Замелькали повозки, лошади, автомашины. Мы открыли по ним огонь из пулеметов и выскочили на свою территорию. Произвели посадку, на командном пункте узнали, что все бомбы упали на скопление войск.
И вот новое задание: бомбить противника в районе Верхнего Чоргуня. Туда мы сделали четыре вылета. Короткий зимний день был на исходе.
Корзунов посоветовался с членами экипажей и, получив согласие, обратился к генералу Острякову за разрешением [53] сделать еще один вылет. Нам разрешили. Видимость была уже плохая. По нашим самолетам вела огонь зенитная артиллерия. Пока мы сделали два захода, стало совсем темно. На земле загорелась цепь красных огней - она обозначала линию фронта. По ней мы ориентировались при заходах на бомбежку.
На аэродроме нас встретили телеграммой-поздравлением Военного совета флота с отличным выполнением задания. «Звено Корзунова, - говорилось в телеграмме, - сделало семь вылетов в день, решило задачу боевой эскадрильи и сорвало готовящийся прорыв»{4}.
За боевые подвиги большинство летного и технического состава звена было награждено орденами и медалями.
Вслед за звеном Корзунова на аэродром Херсонес перебазировалось с Кубани еще одно звено ПЕ-2. В него входили экипажи капитана Никиты Переверзева, старшего лейтенанта Василия Мордина и лейтенанта Александра Рыхлова.
Неимоверно трудные условия базирования давали о себе знать. В один из напряженных дней лейтенант Рыхлов возвращался с успешно выполненного задания. При посадке на обстреливаемый аэродром он потерпел аварию. Самолет вышел из строя, но экипаж остался невредим.
А через некоторое время произошло более печальное событие.
В звено Буркина, прибывшее первым на Херсонес, входил экипаж Мироновского. Он храбро защищал Севастополь. К сожалению, недолго. Вечером 27 декабря экипаж вылетал на очередное задание. В это время артиллерия противника открыла огонь по аэродрому. Едва самолет оторвался от земли, как в него попал снаряд. ДБ-3 упал и взорвался на своих бомбах.
Шесть дальних и девять пикирующих бомбардировщиков, действовавших с Кавказа, наносили удар по вражеским войскам под Севастополем в районе деревни Шули (ныне с. Терновка Бахчисарайского района). Гитлеровцы встретили самолеты сильным огнем зениток.
Ведущим шестерки ДБ-3 был командир эскадрильи майор Иван Арсеньев. По его самолету и был сосредоточен зенитный огонь. Два снаряда разорвались рядом. Осколками повредило кабину стрелка и левый элерон. Машина начала терять высоту. Летчик выровнял ее и лег на боевой [54] курс. Но тут третий снаряд попал в бомбардировщик, и он загорелся.
- Держи еще секунду боевой курс, - попросил командира штурман старший лейтенант Петр Буданов. И, сохраняя спокойствие, он сбросил фугаски на скопление автомашин.
Между тем зловещие языки пламени перебрались на плоскости. Надо было немедленно покидать машину, чтобы не сгореть в ней заживо. Но внизу лежала территория, захваченная фашистами. К счастью, до линии фронта оставалось недалеко. И коммунист Арсеньев решил дотянуть до своих.