— Я не собираюсь вступать с вами в спор по этому поводу, мистер Сидл Могу лишь сказать, что большинство, которое с самого начала не раздумывая подчинялось лидерам, в чье поведение они не потрудились вникнуть, должно за это платить. Но не буду глубоко залезать в этот вопрос, а лучше задам свой.
— Да?
— Вы ходили в техническую?
Сидл молча кивнул.
— Вы видели записи?
— Да.
— Вы обратили внимание, какая именно в них заложена информация?
— Все связано с химией.
— Вот, что я им даю, и все, что намерен им дать. Я рассматриваю свой отдел как отдел обучения. Люди, при — ходящие сюда, получают знания, хотят они этого или не хотят.
— Не понимаю, каким образом это вам поможет избавиться от них. Тем не менее, я буду счастлив сообщить мистеру Кенту о том, что вы делаете. Вряд ли он станет возражать против того, чтобы его люди углубили знания по химии.
Гросвенф промолчал. У него было собственное мнение насчет того, что скажет мистер Кент, и обрадуется ли он, что его служащие будут знать по его предмету столько, сколько он сам. Он мрачно следил за тем, как Сидл покидал его отдел. Он наверняка даст Кенту полный отчет, а это означает, что в действие вступит новый план. Но Гросвенф решил, что для решительных действий время еще не настало. Невозможно было быть уверенным в том, что определенные решительные действия не явятся толчком для тех событий, которые он стремился предотвратить. Несмотря на его отношение к теории цикличности истории, следовало помнить, что цивилизация действительно рождалась, росла и старела. Прежде чем действовать дальше, следовало поговорить с Коритой и узнать, не упомянет ли он о каких-либо скрытых неясностях.
Он нашел ученого в библиотеке, которая располагалась на том же этаже, что и «Некзиальный отдел». Когда Эллиот вошел туда, Корита собирался уходить, так что он сразу же поспешил к нему и без околичностей изложил свою проблему.
Корита ответил не сразу. Они прошли почти весь коридор, прежде чем Корита проговорил:
— Друг мой… Я уверен, что вы понимаете, насколько трудно решить специфическую проблему. Только на базе общих правил, а это практически все, что может предложить теория цикличности.
— И все же, поскольку аналогии могли бы быть полезными для меня, я вас прошу… Из того, что я читал по этому предмету, я понял, что мы находимся в позднем «зимнем» периоде цивилизации. Иными словами, именно сейчас мы совершаем ошибки, ведущие к распаду. У меня есть кое-какие соображения на этот счет, хотя хотелось бы большего.
Корита пожал плечами.
— Я постараюсь быть кратким. Вашей доминирующей чертой «зимнего» периода цивилизации является растущее понимание миллионами индивидуумов того, в чем состоит суть происходящего. Люди становятся нетерпимыми к религиозному или с позиции сверхъестественного объяснению того, что происходит в их телах и умах и в окружающем мире. С ростом знаний даже простые умы начинают видеть вглубь, впервые и полностью отрицают наследственное превосходство меньшинства, отвергают его. И начинается борьба за власть… Именно эта, выросшая до огромных пределов, борьба является общей чертой «зимних» периодов для всех цивилизаций, увековеченных историей. К лучшему или к худшему, но борьба начинается обычно в легальных рамках систем, которые тяготеют к защите осажденного меньшинства. Пришедшие позже на поле деятельности слепо ввергаются в борьбу за власть. Результатом является рукопашная для вышедших из всех рамок умов. Охваченные негодованием и страстным желанием, люди следуют за мудрыми и также сбитыми с толку, как и они сами, вожаками. И повторяется одно и то же, беспорядок ведет по одной и той же дороге к конечному состоянию. Рано или поздно одна из групп завоевывает влияние. Оказавшись у вершины власти, лидеры завоевывают и насаждают «порядок», увлекая при этом миллионы в провал. Господствующая группа быстро начинает тормозить всякого рода деятельность. Права, свобода и прочие институты, необходимые всякому организованному обществу, становятся средствами давления и монополизации. Борьба в такой ситуации становится трудной, а потом и невозможной. И тут мы наблюдаем быстрый переход к кастовой системе Древней Индии и другим, менее известным, но открыто жестоким обществам, таким, как Рим после 300 года н. э. Индивидуумы не могут подняться выше своего уровня. Ну как, помогла вам эта краткая зарисовка?
Гросвенф вдумчиво ответил:
— Как я уже сказал, я хочу решить проблему, заданную мне мистером Кентом, не впав при этом в эгоистические ошибки человека «зимнего» периода, описанные вами. Я хочу знать, могу ли я немедленно защищаться от него, не усугубив при этом враждебных отношений, и так уже имеющихся на борту «Гончей».