Глава 4
Гросвенф сознавал, что Корита наблюдает за горячечными приготовлениями какой-то новой машины. Археолог подошел и смотрел на массу деталей, которые он присоединял к энцефалоаджустеру, но вопросов не задавал. Казалось он полностью избавился от любопытства. Гросвенф, не переставая, вытирал с лица пот, хотя никакой жары не было. Температура в помещении была нормальной. К тому времени, когда предварительная работа была закончена, он понял причину своего беспокойства. Дело в том, заключил он, что ему слишком мало известно о своих врагах.
То, что он располагал теорией о том, как они могли действовать, было недостаточным. Что-то страшно таинственное было во врагах с такими удивительными и женственными телами и лицами, иногда раздвоенными, а иногда нет. Для действий ему была необходима разумная философская база. Его план требовал такого противовеса, который ему могло дать только знание.
Он повернулся к Корите и спросил:
— На какой стадии развития культуры могли находиться эти существа, согласно данным теории цикличности?
Археолог сел на стул, и поджав губы, попросил:
— Опишите мне ваш план.
Когда Гросвенф сделал это, японец побледнел. Наконец, он раздраженно проговорил:
— Как случилось, что вы смогли спасти меня и не смогли разгипнотизировать других?
— Я отвлек вас сразу. Нервная система человека покоряется повторением. В вашем случае их образы не успели повториться такое количество раз, как для остальных.
— Был ли для нас какой-нибудь способ избежать этого бедствия? — мрачно осведомился Корита.
Гросвенф печально улыбнулся.
— Это можно было сделать с помощью некзиального обучения, поскольку оно включает в себя возможность гипнотического состояния. Есть только одна действенная защита против гипноза и заключается она в тренировке… Мистер Корита, ответьте пожалуйста на мой вопрос. История циклична?
Над бровями археолога появились маленькие капельки пота.
— Друг мой, — вздохнул Корита, — вы никак не сможете разобраться и провести параллель в подобной ситуации. Что нам известно об этих существах?
Гросвенф тоскливо вздохнул. Он понимал необходимость дискуссии, но ведь утекало столь ценное время. Он нерешительно сказал:
— Существа, умеющие использовать гипноз на расстоянии, стимулировать сознание друг друга, стоят на довольно высокой ступени развития, так что вполне естественно ожидать от них телепатических способностей. Люди могут обрести эти способности лишь с помощью энцефалоаджустера, — он подался вперед, ощутив неожиданное волнение. — Корита, какой эффект могла бы произвести на состояние культуры способность читать в умах без помощи прибора?
Археолог выпрямился.
— Ну, конечно же, у нас есть ответ. Способность читать в умах должна уничтожить развитие расы на феллахинской стадии, — его глаза блестели, когда он смотрел на озадаченного Гросвенфа. — Неужели вы не понимаете? Способность читать чужие мысли вызовет у вас чувство уверенности в том, что вы все знаете. На этой основе будет развиваться система абсолютной уверенности во всем. Как можно сомневаться, когда вы знаете?
Подобные существа мгновенно пройдут через ранние периоды культуры и в кратчайшее время достигнут феллахинского периода.
Пока Гросвенф сидел, нахмурившись, Корита быстро описал, как различные земные и галактические цивилизации истощали себя, а потом коснели в состоянии феллаха. Как общество, они не были особенно жестоки, но из — за своей бедности во всех них слишком часто развивалось безразличие к страданиям отдельных личностей.
Когда Корита кончил, Гросвенф предположил:
— Возможно, их возмущение переменами, к которым такие культуры нетерпимы, и явилось причиной нападения на корабль?
Археолог был осторожен:
— Возможно.
Наступило молчание. Гросвенф подумал, что ему придется действовать исходя из того, что общий анализ Кориты верен, а других гипотез у него не было. Имея отправным пунктом такую гипотезу, он мог попытаться получить подтверждение от одного из изображений.
Взгляд на хронометр заставил его встрепенуться. У них оставалось менее семи часов на спасение корабля. Торопясь, он сфокусировал луч света на энцефалоаджустере. Быстрым движением он установил экран против света так, чтобы маленькая стеклянная поверхность была погружена в тень, получая от аджустера лишь прерывистые лучи.
Сразу же появилось изображение. Это было одно из частично раздвоенных изображений и, благодаря энцефалоаджустеру, он мог изучить его совершенно не рис — куя. Первый же внимательный взгляд поверг его в изумление. Изображение лишь смутно напоминало гуманоида. И все же стало понятным, почему раньше оно казалось ему женским. Частично скрытое, раздвоенное лицо было увенчано аккуратным пучком золотистых перьев. Но птичья голова, как это было ясно видно сейчас, имела некоторое сходство с человеческой. На лице, покрытом сеткой того, что походило на вены, перьев не было. Сходство с человеческой внешностью достигалось тем, что отдельные участки лица давали эффект щек и носа. Вторая пара глаз и второй рот были в каждом случае примерно двумя дюймами выше первых. Была также двойная пара плеч с двойной парой рук, коротких и оканчивающихся восхитительно нежными и удивительно длинными кистью и пальцами. Этот всеобъемлющий эффект тоже был женским. Гросвенф поймал себя на мысли о том, что руки и пальцы двух тел были, вероятно, вначале нераздельными. Партеногенез, подумал Гросвенф, воспроизведение без пола. Отпочкование от родителей нового индивида.
Изображение на стене перед ним показывало рудименты крыльев. Кончики крыльев виднелись на «кистях». Существо носило ярко-голубую тунику на удивительно прямом и в высшей степени похожем на человеческое тело. Если и были другие рудименты прошлого оперения, то они были прикрыты одеждой. Ясно было одно, что эта птица не летала и не могла летать сама по себе.
Корита заговорил первым, и тон его голоса был без — надежным.
— Как вы собираетесь дать им знать, что вы желаете быть загипнотизированным? Ради обмена информацией хотя бы.
Гросвенф не стал отвечать. Он поднялся и нарисовал на доске приблизительное изображение образа и себя. Через сорок семь минут, за время, необходимое для того, чтобы нарисовать несколько десятков набросков, изображение птицы исчезло, а на его месте появилось изображение города. Оно было небольшим, и с первого взгляда казалось, будто он смотрит на город с удобной для обозрения высокой точки. Он увидел очень высокие и узкие здания, так близко расположенные к друг другу, что все находившееся внизу должно было большую часть времени теряться во мраке. Гросвенф подумал, что в этом сказываются привычки первобытного времени. Но он тут же переключился на другое. Он оставил без внимания индивидуальность зданий в своем желании охватить взглядом всю картину. Гросвенф хотел выяснить степень развития их машинной культуры, понять их коммуникацию, определить, был ли это город, из которого велась атака на их корабль, или же нет.
Он не увидел ни машин, ни самолетов, ни автомобилей. Не было также ничего, что можно было бы принять за оборудование межзвездной связи, похожее на то, что использовалось человеческими существами — на Земле подобные станции занимали несколько квадратных миль. Тем не менее, казалось вполне вероятным, что способ нападения не имел ничего общего с подобными машинами. Как только он пришел к такому выводу, вид изменился. Теперь он обнаружил себя уже не на холме, а в здании неподалеку от центра города. То, что составляло это прекрасное цветовое изображение, подвинулось вперед, и он посмотрел вниз через гребень. Его сознание было захвачено разворачивающейся перед ним картиной. И все же он успел подумать, что способ показа ему непонятен. Переход одной картины в другую происходил в мгновение ока. Меньше минуты прошло с тех пор, как его иллюстрации на доске окончательно дали понять о его желании получить информацию.