— Что тебе сказал Ричард? — шепотом полюбопытствовала она.
— Что мы с Жаклин не пара, и я с ним согласился, — тихо рассказал я.
— Ты ведь не любишь ее, — произнесла она печально.
— Нет, — подтвердил я.
— Я сразу это почувствовала, — поделилась Лилиан. — Жаль! Рядом с тобой она изменилась, стала мягче.
— Это возрастное, пройдет. Все у нее будет хорошо, — предсказал я.
— Иногда мне кажется, что ты старше меня, — призналась она.
— Мне тоже! — усмехнувшись, произнес я,
— Ты так молод, а уже много где побывал, много чего повидал, а я всю жизнь провела здесь, сначала на родительском ранчо, потом на этом. Если бы ты знал, как я хочу уехать отсюда! — произнесла она трагично.
— Утром уеду за тебя, — пообещал я.
Лилиан улыбнулась грустно, отсалютовала мне стаканом и осушила его залпом, не поморщившись. Видимо, свидания со стаканом у нее еженощно. Каждая американская семья счастлива по-своему.
98
Вернувшись в Остин, я позвонил Марио Кастилло. Работы не было и не намечалось. От безделья я решил припомнить свои прежние исследования. Уже получен и запатентован полиэтилен. Пока он почти прозрачный. Я вспомнил, что скоро будет разноцветным, и подумал, почему бы не приложить к этому руку, занялся поиском красителей для него. Химическая лаборатория не закрывалась на каникулы. Лаборант был штатным, не из студентов или аспирантов, зарплата ему шла весь год. С девяти ноль-ноль до восемнадцати ноль-ноль с часовым перерывом на обед он обслуживал немногочисленных студентов, которые изредка залетали в лабораторию. Проблема была только с реактивами. Что-то выдавалось бесплатно, под роспись и указание, над чем работал, а что-то надо было покупать и приносить самому. Магазин фототоваров, в котором вместе с реактивами для проявления пленок продавали и другие, находился неподалеку от университета. При этом можно было заказать то, чего в данный момент в магазине нет. Деньги у меня были, так что постоянно отоваривался там. Хозяин — молодой парень, недоучившийся на отделении физики — даже стал называть меня своим другом.
Я уже знал, что и как делать. В свое время какие только вещества не перепробовал и запомнил, какой результат ждать от них. Тогда на меня трудились лаборанты, уменьшая объем работ в разу. Теперь тот опыт пригодился. Для получения оттенков красного использовал кадмий красный темный, для оттенков желтого, от желто-коричневого до слоновой кости, и серого — кадмий желтый средний, зеленого — окись хрома, синего — фталоцианин, а черный цвет дала обычная сажа. С ней я и провозился дольше всего. При использовании других красителей изменения не замечал, хотя наверняка они были, а с сажей сразу понял, что полученный материал лучше.
Во время жизни в деревне в Тверской области я много раз имел дело с полиэтиленом. Там до появления пластиковых окон прижилось рациональное предложение на зиму защищать стеклянные этим материалом. Планочками прибиваешь отрез полиэтилена так, чтобы закрывал сразу весь оконный проем. В итоге нет сквозняков и есть дополнительная воздушная подушка, удерживающая тепло. Полиэтилен хорошо пропускал дневной свет. Недостатком была недолговечность материала. В лучшем случае хватало на две зимы, после чего полиэтилен начинал трескаться и крошиться. Я думал, из-за перепада температур, но пожилой продавец в магазине, окончивший в юности профессионально-техническое училище на токаря, объяснил мне, недоучке с высшим образованием, что виноваты в первую очередь кислород воздуха и солнечный свет.
Сразу допер, что черный цвет будет защищать от солнца, но полиэтилен стал прочнее и более упругим. Я заменил обычную сажу на технический углерод, полученный из природного газа, которого здесь валом. Очень легкие и маркие, черные хлопья начал использовать в виде кашицы для лучшего смешиванием. Затем поработал с дозировкой красителя и пришел к выводу, что оптимальный вариант — два процента. В итоге получился новый материал, отражающий ультрафиолет и абсорбирующий первоначальные продукты окисления, что резко замедляло его «старение». Эти выводы я сделал позднее, а сразу же, пока не застолбил кто-нибудь другой, запатентовал процесс окраски полиэтилена в разные цвета и червячный пресс для производства цветного. Конструкцию подобного видел в журнале в куйбышевской заводской библиотеке — да простят меня изобретатели его!
Между СССР и США нет соглашения и взаимном признании патентных прав. Помню, в годы позднего «совка» читал в журнале статью о том, что какой-то шустрый ашкенази, умотавший в Пиндостан, приезжал в Москву, изучал в архиве наши изобретения, якобы собираясь заключить договор, отбирал толковые, а потом получал там патенты на свое имя. Самое смешное, что советское законодательство не могло запретить ему делать это — воруй не хочу!