— Где-нибудь публиковался, ставился? — первым делом спросил он.
— Нет, — соврал я. — Так ли это важно?
— Для редакторов очень важно, — проинформировал он.
— Давай не будем тратить время на болтовню, — предложил я, положив на стол рукопись в скоросшивателе. — Читаешь три страницы. Если не интересно, возвращаешь, и я молча ухожу.
В его глазах проявился интерес. Видимо, наглых навидался, а вот таких самоуверенных — нет. Он открыл рукопись, пробежал список из пяти героев, причем три роли женские. Слабого пола всегда больше, а в театрах — намного. Агент посмотрел на меня с еще большим интересом, перевернул следующую страницу, начал читать, попыхивая время от времени трубкой. Перерыв сделал только раз, посередине радиопьесы, чтобы набить трубку по-новой.
Дочитав до конца, сказал твердо:
— Будем работать вместе. Моя ставка пятнадцать процентов. Только на большие гонорары не рассчитывай, пока не сделаешь имя.
Я оставил свои координаты и уехал.
Позвонил Арнольд Гинзбург через восемь дней:
— «Радио Далласа» готово заплатить двести баксов. Если у них пройдет хорошо, можно будет предложить более серьезной радиостанции. Что скажешь?
— Если бы был вариант лучше, ты бы не предложил этот, — ответил я. — Подписываем.
По словам агента радиопьеса прошла неплохо. Успех надо закрепить, и желательно с тем же героем: слушатели любят знакомых. И я сразу начал отстукивать вторую радиопьесу, потому что самая важная ее часть — хлёсткое название «Смерть в рассрочку» — уже была позаимствована из будущего, не помню, у кого.
5
102
Взрыв главного корпуса Техасского университета произвел бы, наверное, меньшее впечатление, чем публикация моей статьи в самом влиятельном научном журнале по химии. Я получил ноябрьский номер «Американского журнала химического общества» раньше, чем он поступил подписчикам и в библиотеку, успел морально подготовиться к этой реакции. Первым меня поздравил профессор Фредерик Тейсберг, вломившись с журналом на лекцию по механике, которую читал профессор Эдвард Чарчхилл.
— Извини, коллега, но у нас чрезвычайнейшее событие — «Американский журнал химического общества» опубликовал научную статью нашего студента Шона Вудворда! — огласил он, показав всем присутствующим ноябрьский номер. — Надо же, втихаря от всех — и такое важное научное открытие! Даже два! Еще и агрегат по производству окрашенного полиэтилена с очень оригинальным решением процесса смешивания!
— Я не был уверен, что это представляет серьезный научный интерес. Послал в журнал, чтобы узнать независимое мнение, а они согласились опубликовать. До выхода статьи не верил, что сделают так, — включив непрактичного ботана, сказал я.
— Придешь на мою лекцию и расскажешь нам, как добился успеха. Я повешу объявления, приглашу всех желающих, — потребовал профессор Тейсберг.
— Хорошо, — согласился я.
Когда он ушел, флегматичный профессор Чарчхилл спокойно произнес:
— Я нисколько не удивлен. Если человек свободно владеет теоретической механикой, ему под силу и любые другие технические задачи.
Мой бенефис прошел в самой большой аудитории университета. Пришли на него в основном преподаватели и студенты отделения химии и инженерных специальностей. Среди остальных заметил исполняющего обязанности президента университета Теофила Пейнтера, профессора зоологии. Предыдущий не нашел общий язык с попечителями. Была и Жаклин Беннет, которая смотрела на меня так, словно наконец-то разоблачила мошенника, много месяцев надувавшего ее. Свободных мест не было, некоторые сидели на ступеньках в проходах. По американским меркам мое открытие имеет очень важную научную роль, потому что имеет практическое применение, а именно два патента, которые должны обогатить меня. Всё нужно измерить деньгами, а если такое вдруг каким-то чудом невозможно, то и возиться нет смысла.
Я пришел раньше, нарисовал на доске кривой чертеж червячного пресса по производству окрашенного полиэтилена. До начала представления перекинулся парой слов с профессором Тейсбергом, который изложил план, как будет проходить шоу. Янки даже из собственных похорон устроили бы представление, но не могут уступить место конферансье кому-то другому. Сперва должен выступить он, как мой непосредственный руководитель и вдохновитель. Вовремя примазаться — стать соавтором. Не думаю, что профессор Тейсберг убедил в своей руководящей роли хоть кого-то, потому что все запомнили его слова, что я сделал открытие втихаря.