Мы поднялись на второй этаж. Там были семь больших комнат на шесть коек каждая: четыре слева от лестницы и три и плюс санузел справа. Две смежные обогревала одна грубка, топка которой выходила в коридор. Рядом были поленницы березовых дров, сложенные аккуратно.
Свободная койка была в дальней слева комнате у внешней стены и в придачу у окна, выходившего на север. Просветы в деревянной раме заклеены лентами, нарезанными из газет, но все равно сквозило. Зато не так сильно чувствуешь вонь от чужих сапог и портянок. Кровать была металлическая с панцирной сеткой. Перед ней в проходе тумбочка, в которую сагайдак не влезал, поэтому прислонил его сбоку. Там же поставил сапоги, переобувшись в тапочки. Пятеро моих соседей тоже готовились ко сну, поэтому я только представился и пошел в противоположный конец коридора.
Четыре жестяных умывальника с холодной водой и небольшое зеркало над каждым были приделаны к левой стене, а у правой, на две ступеньки выше, столько же отсеков без дверец с дырками в полу и чугунными сливными бачками на высоте метра два, с которых свисали на толстых цепочках узкие белые фаянсовые рукоятки. Когда я стирал по-быстрому портянки, а потом чистил зубы и умывался, в отсеке напротив отбомбился парень в нижнем белье и сапогах. Волей-неволей я наблюдал процесс в зеркале, утешаясь мыслью, что это все-таки лучше, чем удобства во дворе, особенно зимой, как было во многие мои предыдущие эпохи.
11
После завтрака я пошел представляться командиру полка майору Бабанову. Штаб располагался на втором этаже здания клуба Полигона, как назывался аэродром. Раньше здесь проводили испытания бомб и другого авиационного оружия. В приемной перед кабинетом с табличкой «Директор клуба» секретарша в звании ефрейтор, сидя за небольшим овальным столом, застеленным желто-красной ситцевой скатертью, что-то быстро отстукивала на пишущей машинке. Лет девятнадцать, довольно миловидная и ухоженная. Наверное, дочь старшего офицера. Не отрываясь от работы, она кивнула в ответ на мое приветствие и показала головой на три деревянных сочлененных стула с откидывающимися сиденьями у стены, видимо, перенесенных сюда из зрительного зала.
— Новый пилот из Качинской школы? — спросила она, допечатав страницу.
— Так точно! — ответил я. — Сержант Изюмов.
Она зашла к начальнику, доложила обо мне, получила разрешение впустить.
Почти все пространство в кабинете занимал Т-образный стол с длинной ножкой, накрытый темно-зеленой бархатной скатертью. Как догадываюсь, рассчитан на всю театральную труппу. Сейчас за ним сидели четыре офицера: во главе двадцатидевятилетний майор Бабанов — по-мужски красивый, похожий на какого-то киноактера из будущего, не смог вспомнить фамилию; справа у «ножки» — еще один майор лет двадцати семи с тяжелым взглядом, медленно поворачивавший голову, словно потянул мышцы шеи; напротив него — батальонный комиссар (майор) лет тридцати пяти с косым старым шрамом на лбу, делавшим его хитроватое лицо мужественнее; а рядом — капитан лет двадцати пяти с длинным носом и руками, которые то клал на столешницу, то убирал под нее, словно и там и там мешали.
Я доложил о прибытии, передал через капитана документы.
Командир полка, даже не глянув в них, представился и назвал остальных: начальника штаба майора Халюка, батальонного комиссара Дроздова и командира Второй эскадрильи, в которой я буду служить, капитана Шикторова.
— На «Пе-2» летал? — спросил майор Бабанов.
— Никак нет! — четко ответил я.
— Прокатись с ним сегодня, — приказал он капитану Шикторову, который явно не обрадовался поручению.
— Да я и сам справлюсь, — самоуверенно заверил я.
— Даже так⁈ — иронично произнес командир полка. — Ну, что ж, слетай сам, студент. Ты ведь студент?
Выпускников военных училищ, в том числе летных, считают имеющими высшее образование, но на самом деле у некоторых нормальной десятилетки нет за плечами, а всего лишь какое-нибудь ФЗУ, поэтому не жалуют тех, кто учился в гражданском вузе, где уровень преподавания постепенно приближается к дореволюционному.
— Бывший. В академическом отпуске до конца войны, — ответил я.
— Правильное решение, — похвалил он. — Хорошо, лети сам. Самолет будет готов к одиннадцати ноль-ноль.