По команде помощника режиссера индейцы садятся на лошадей, отъезжают метров на пятьсот, чтобы успеть разогнаться до попадания в зону съемки. Шериф тоже садится на лошадь и неторопливо едет за ними. Выбегает девушка (дурочка) с хлопушкой по имени Эмми Ферберн, отщелкивает и сообщает номер сцены, кадра и дубля. Она напросилась со мной на съемку фильма, взяла отпуск за свой счет на службе. Кинокомпания арендовала на период натурных съемок всю гостинцу, выделив мне отдельный номер, а сколько штук меня там живет — им без разницы. Познакомившись с помощником режиссера, я спросил, нет ли в группе какой-нибудь свободной должности для девушки, влюбленной в кино? Нужна была «хлопушница». Это место специально создали для романтичных дурочек. В итоге мне не пришлось даже доплачивать за завтраки для Эмми Фербер.
Шериф скачет в нашу сторону, индейцы преследуют его, стреляя из луков, точнее, изображая процесс, потому что никто из них не умеет пользоваться этим оружием.
— Стоп! — командует режиссер и говорит оператору и своему помощнику: — Я хочу, чтобы в тот момент, когда шериф проскакивает мимо нас, в дерево попала стрела, добавила драматизма. Покажи ее крупным планом, подрагивающую.
— Попробую, — чешет затылок оператор.
— На скаку они не попадут в дерево, — сообщает помощник режиссера. — Надо оставить здесь одного, чтобы выстрелил с земли.
Он идет к индейцам, спрашивает, кто из них попадет в дерево метров с пятидесяти, чтобы не оказался в кадре. Вызываются несколько человек. Ни один не попадает в дерево. Более того, стрелы не долетают до него, потому что не только индейцы, но и луки тоже бутафорские. В это время вся съемочная группа ждет.
Мне становится скучно, предлагаю режиссеру:
— Давай я выстрелю из своего лука.
— У тебя есть лук⁈ — удивленно спрашивает он.
— Лежит в багажнике. Я занимаюсь спортивной стрельбой, — информирую его.
На самом деле я прихватил оружие, чтобы поохотиться на уток на обратном пути. Сезон сейчас открыт, но мне влом покупать ружье и платить за лицензию.
— Давай попробуем, — нехотя соглашается Пол Грегори.
Я принес сагайдак, выгнул лук в обратную сторону, надел тетиву. На руку пристегнул кожаный наруч и насунул на большой палец кольцо из бирюзы. Краснокожие наблюдали за мной с не меньшим интересом, чем бледнолицые.
Перекинув через плечо колчан со стрелами, обратился к оператору:
— Покажи конкретно, куда надо попасть.
Он долго выбирал, потом ткнул в то место на сосне, где кора была чуть светлее.
Я отошел метров на семьдесят, чтобы уж точно не угодить в кадр, приготовился. Индейцы и шериф выехали на исходную. Хлопушка, погоня. Шериф проносится мимо дерева — и в этот момент стрела встревает в него. То, что у нее современный стальной наконечник — ерунда, дело киношное. На всякий случай делаем еще два дубля, а потом отдельно снимаем, как индеец на скаку стреляет из лука куда-то туда. После чего табор снимается, возвращается в гостиницу.
На следующий день снимаем нападение индейцев на поселение бледнолицых. Мои стрелы участвуют в съемках, попадая в самые неожиданные места. Последней снимаем сцену, когда втыкается в стену рядом с головой шерифа, который даже глазом не моргнул. К тому времени он, чтобы заглушить страх, в одно рыло выдул бутылку вискаря, привезенного из ближнего магазина. На жаре вставило быстро. Наверное, не дернулся бы, даже при попадании стрелы в голову.
119
С февраля этого года кинокомпанией «РКО Пикчерс» руководит Питер Ретвон пятидесяти пяти лет от роду, пухлый и непоседливый. Он единственный WASP (белый-агло-сакс-протестант) среди продюсеров. Все остальные — ашкенази, вовремя сбежавшие из Российской империи, или потомки таковых, частенько использующие в общении между собой русские и еврейские слова, не догадываясь, что я понимаю. Ничего нового о себе не услышал, но мнение о них изменил. В силу неправильной национальности, Питер Ретвон уступает остальным продюсерам в хитрожопости и беспринципности, но там, где можно не платить налоги, не делает это. Мне и моему луку тоже заплатил наличкой за дополнительное участие в съемках. Деньги достал без всякой предосторожности из большого тяжелого сейфа компании «Сарджент и Гринлиф», стоявшего в углу кабинета, стены которого были завешены афишами фильмов киностудии. Кодовый замок из пяти дисков. Вторая цифра больше первой, но меньше третьей, а четвертая еще меньше, зато пятая самая большая. Сувальдный замок из шести пластин «бабочкой» под двухбородочный ключ с разворотом скважины. Внутри лежало несколько пачек купюр, из которых он набрал мне тридцать восемь долларов.