Ежедневно посещал спортзал, где пока нет засилья тренажеров, но можно отработать каты, побить боксерские груши разной формы и размера, «потягать железо»… По вечерам ходил в кинотеатр на триста тридцать мест и садился с краю, чтобы без лишнего шума уйти. В таком случае заходил в бар и выпивал на сон грядущий бокал красного французского вина, сидя за стойкой. Если переместиться за столик, обязательно кто-нибудь захочет пообщаться. У пиндосов плохое чувство уместности их присутствия.
135
Это благостное времяпровождение закончилось в воскресенье восьмого мая. С утра из динамиков, которые есть в каждой каюте и каждом обществом месте, зазвучали приглашения на мероприятие по случаю победы во Второй мировой войне, которое начнется в полдень на прогулочной палубе. Всем ветеранам предлагали прийти в форме. Вернувшись с завтрака, я застал в своей каюте горничную, молодую симпатичную валлийку из Ливерпуля, которая пришла делать уборку, и сказал, что мне надо прогладить форму перед мероприятием. Я захватил парадный мундир. Иногда он помогает решить вопросы с чиновниками разных стран. Офицер — человек системы — вызывает у бюрократов больше доверия.
— Давай ее, мистер, я отнесу в гладильню, — радостно согласилась она, надеясь на чаевые.
Я сменил костюм на серые хлопчатобумажные брюки и бледно-голубую рубашку с коротким рукавом, потому что солнце припекало по-летнему, взял книгу и занял место в шезлонге. Минут через пятнадцать меня нашла там горничная.
— Я повесила мундир в шкафу, сэр, — доложила она, повысив меня из мистеров, и, увидев, что я полез в карман за квотером, отказалась от чаевых: — Не надо! Сегодня твой день, сэр!
Жаль, что только день, я бы с удовольствием провел с ней ночь, но обслуживающему персоналу строго-настрого запрещено иметь сексуальные контакты с пассажирами.
Мероприятие проходило в кормовой части лайнера. На Солнечной палубе сделали трибуну, повернутую к корме. Места возле нее предназначались для пассажиров первого класса. Прогулочная палуба была длиннее. В кормовой ее части, открытой сверху, откуда была видна трибуна, собрались пассажиры второго и третьего класса. Я вышел при полном параде на Солнечную палубу, собираясь пройти на Прогулочную. У меня теперь на одну награду больше. Два года назад прислали с курьером «Медаль победы во Второй мировой войне». Это бронзовый кружок с женской фигурой, которая держит в руках две части сломанного меча и правой ногой стоит на шлеме бога войны. По одну стороны женщины надпись «Мировая», по вторую — «война II». На реверсе по кругу на краю «Соединенные штаты Америки 1941–1945», а в центре «Свобода от страха и нужды» и «Свобода слова и религии». Насколько я знаю, на свободу религии Гитлер не покушался, а с нуждой тоже боролся, как умел, но победители сами решают, за что они воевали.
На траверзе трибуны меня перехватил судовой офицер в белом кителе и фуражке, третий помощник, судя по золотым нашивкам на черных погонах:
— Сэр, капитан желает познакомиться с тобой.
Я видел капитана раньше. У него были соломенные брови, как по цвету, так и по толщине, и красно-синий, мясистый, пористый нос, который можно нажить, только выдувая пинту виски в день.
— Капитан корабля Блэкмор, — козырнув, представился он.
— Капитан ВВС в отставке Вудворд, — козырнув, представился я.
— За что у тебя британский Военный крест? — спросил он.
— За участие в боях в составе австралийской пехотной роты на острове Новая Гвинея. Сел рядом с ними на вынужденную, — коротко ответил я.
— Жаль, что не в Европе воевал! — огорченно произнес он. — Ладно, ты все равно участник войны, герой, награжден нашим крестом. Будешь стоять рядом со мной на трибуне.
Тон был безапелляционный, как у адмирала королевского военно-морского флота. Делать нечего, я отстоял на трибуне, пока четыре болтуна — два англичанина и два янки — по очереди хвастались, как они совместными усилиями победили Германию. О решающей роли СССР скромно умолчали. Да, где-то там на востоке сопротивлялись русские, но основной вклад в победу внесли массированные бомбардировки жилых кварталов немецких городов. Именно убийство союзниками гражданского населения заставило Гитлера застрелиться. К счастью, мне слово не давали, конфуза не случилось.