Алиса была в расклешенном красном платье с раскиданными по всему полю красновато-белыми букетиками, перетянутом в талии красным узким матерчатым поясом, завязанном замысловато на левом боку. На ногах белые босоножки. Сережки прежние, а вот на шее тонкая золотая цепочка с крестиком, которую раньше не видел. Губы накрашены немного ярче, чем платье. Взгляд такой, будто увидела не того, кого заждалась. В приличном костюме я выгляжу не таким раздолбаем, как в рубашке с коротким рукавом и мятых штанах.
— Слишком шикарно для шофера? — подковырнул я.
— Ага! — согласилась она и произнесла явно не радостным тоном: — Ты так сильно изменился…
Я чмокнул ее в щеку, чтобы не размазать губную помаду, вручил букет и следом, достав из кармана пиджака, темно-зеленую бархатную коробочку:
— Эти больше подойдут к твоей длинной шее.
Внутри лежали золотые сережки-висюльки с изумрудами.
— Где ты их взял? — спросила испуганно девушка.
— Я рад, что ты такого хорошего мнения обо мне, но должен тебя разочаровать: купил их в твоем торговом центре. Завтра сходишь в ювелирный отдел, проверишь, — ответил я.
Алиса уставилась на меня с приоткрытым ротиком, пытаясь разгадать ребус, откуда у простого американского шоферюги деньги на такие дорогие подарки⁈
— Нас ждут, — напомнил я.
Квартира была маленькая: гостиная, спальня, кухня-пенал и рядом тесный санузел. Посреди первой комнаты стоял овальный стол, сервированный на семь персон. Кроме пополневшей, но еще привлекательной мамы Елены и длинного худого сына Сержа с угрюмым лицом, не похожего на нее, видать, в папу пошел, присутствовали две пухлые бабушки с остатками былой красоты, Таисия и Евдокия, и довольно бодрый дедок Антуан Фурье с чувственной физиономией гедониста, сожитель первой, которого, как догадываюсь, позвали на всякий случай для физической поддержки. Все были заранее настроены враждебно ко мне, поэтому, после того, как я на отменном французском языке поздоровался и представился, с ними, кроме, может быть, деда, случился когнитивный диссонанс. Видимо, я слишком не похож на тупых американских шоферюг, какими они представляли себе этих типов, ни разу, наверное, не видев.
Принесенное вино я отдал Антуану Фурье, который воскликнул восхищенно:
— О-о, «Вдова Клико»! Прекрасный выбор!
— Взял полусладкое для дам, хотя, по моему мнению, брют лучше, — сказал я.
— Я с вами полностью согласен, молодой человек! Дамы всегда правы! — объявил он, после чего начал перечислять преимущества брюта так подробно, как это делают сомелье.
Поняв, что вот прямо сразу скандала не будет, Алиса ушла с букетом и темно-красной вазой из толстого стекла на кухню. Вернулась еще и в новых сережках, которыми похвасталась, молча крутанувшись перед матерью, когда ставила вазу посередине стола.
— Пора начинать, — подсказала бабушка Таисия и предложила своей дочери Елене: — Помогу тебе накрыть на стол.
Они ушли на кухоньку, и я, несмотря на громкое бухтение Антуана Фурье, услышал шепот первой:
— Он точно шофер⁈
— Откуда я знаю⁈ Эта дурочка так сказала! — ответила вторая.
Дамы принесли тарелки с салатами и главное блюдо — картофельное пюре с котлетами. Монегаская кухня в эту ячейку общества явно не вписалась. У меня появилось подозрение, что оказался в СССР конца шестидесятых.
— Это оливье? — на всякий случай уточнил я об одном из салатов.
— Да, — подтвердила бабушка Дуня, которая, наверное, приготовила его, и спросила удивленно: — Его едят в Америке⁈
— Большая часть американцев даже не догадывается о его существовании, но моя мама готовила по праздникам, — ответил я, набрав себе значительное количество и умяв очень быстро, потому что соскучился по этому блюду.
Подзадоренная моим вниманием к приготовленному ею блюду, бабуля закинула как бы между прочим:
— Алиса сказала, что вы работаете шофером у богатого американца.
— Это был розыгрыш. Машина моя собственная, — признался я и рассказал, почему так сделал, рассмешив слушателей. — Позже пытался сказать правду, но она перебивала: «Это не важно. Я тебе сейчас такое расскажу — и ла-ла-ла-ла-ла…». И я махнул рукой. Все-таки не бедный шофер, который выдает себя за богатого. Обратное как-нибудь простят.
— Надо было остановить меня и досказать! — обиженно заявила Алиса.
— А такое возможно⁈ — шутливо изобразил я удивление.