Алиса ждала меня на крытой террасе кафе возле отеля. К ней клеился тип с соседнего столика, довольно потрепанный дон-жуан. Увидев мою машину, тут же ретировался, оставив деньги под блюдцем. Со мной он бы потягался, а с такой крутой тачкой — нет. Я сделал неожиданный для этих мест заказ — чашку сладкого чая с лимоном и кусок соленого пирога писсаладьер с оливками, анчоусами и зеленью, но пожилой официант даже глазом не моргнул. Француза не удивишь никакими экстравагантными гастрономическими предпочтениями, разве что полным отсутствием их.
— Я подала документы. Их приняла студентка, которая подрабатывает там летом. Она спросила, не родственник ли мне Серж Леруа? Узнав, что это мой брат, подсказала, что и как лучше написать в анкете. Когда я сообщила, что общежития не надо, что снимем с мужем квартиру, когда вернемся из свадебного путешествия, поздравила и заверила, что меня уж точно примут. У них квота на иностранных студентов постоянно не выбрана, — рассказала Алиса.
В будущем всё станет наоборот. За редким исключением, высшее образование будут получать иностранцы или дети эмигрантов первого, редко второго поколений, а французы — зарабатывать деньги сразу после окончания профессионального лицея. Кстати, классы в школах нумеруются в обратном порядке, от большей цифры к меньшей, и первый в лицее носит гордое название Выпускной.
150
Сразу по приезду в Париж я получил заказную бандероль от своего литературного агента с договорами с радиостанцией «NBC» и киностудией «Коламбия пикчерс». Первая готова была отстегнуть три с половиной тысячи долларов за двухчасовую радиопьесу «Личный шофер», а из второй мой агент выдоил десять тысяч за сценарий комедии с таким же названием. Я подписал договора и отправил авиапочтой Арнольду Гинсбургу. Через девять дней пришли чеки на две тысячи девятьсот семьдесят пять и восемь с половиной тысяч долларов. Увидев суммы на чеках, Алиса окончательно поверила, что вышла замуж за богатого. При нынешнем курсе слабеющего французского франка это намного больше, чем я потратил на покупку, ремонт и обстановку дома в Монако. Так что примета, связанная с ним, работает, и я действительно талантлив. Может быть, все мои скитания по эпохам именно для того, чтобы я понял это и как-то использовал?
Парижское отделение банка «Барклайс» с удовольствием акцептировало оба чека, добавив доллары на мой счет. Кстати, расположено оно на бульваре Фридланд, названном так в честь победы Наполеона над российской армией возле одноименного населенного пункта в Восточной Пруссии, которая три года назад стала Калининградской областью. Видать, у Наполеона плохая карма.
Дальше началась трата полученных гонораров. У всех дам, которых я привозил в Париж, совпадали маршруты. Первым делом магазины с тряпками, затем посещение всех мест, обозначенных, как алтари культуры, хотя в большинстве из них ни культуры, ни даже алтарей, а чистая рубка бабла. В прогулки по магазинам я отпускаю Алису одну, вручив определенную сумму денег. Если дать много, вернется быстро и потребует еще, а если мало, тебя надолго оставят в покое. Все это время женщина будет существовать на разрыв, но вернется удовлетворенная, потому что купит только то, что ей действительно надо.
В театры на оперы и балеты мы ходили, так сказать, в полуторном составе. Я старался взять места с краю и во время представления уходил якобы в туалет. На самом деле забирался в буфет. В антракте зрители спешат, хватают все подряд и получают, что заслужили, а во время представления я единственный клиент. Официант и буфетчик души во мне не чают, потому что помогаю им убить время до безумной пятнадцатиминутки, подают все самое лучшее, иногда болтают со мной, рассказывают театральные анекдоты, порой смешные, но чаще грустные. В театрах больше сумасшедших, чем в специальных медицинских заведениях.
Единственное место, которое посещаю с удовольствием — это Лувр. Был в нем так часто, что не нуждаюсь в экскурсоводах, кроме залов с современными картинами. Я не считаю их произведениями искусства, а им плевать на мое мнение. В музей мы пошли вдвоем. Начали с залов Древнего Востока, Египта, Греции, Этрурии, Рима. Я заменял экскурсовода. Рассказывал жене, кого или что изображают статуи, мозаики, рисунки и надписи на посуде и оружии, какую роль они выполняли, как проходили обряды, для чего служили те или иные предметы, чем отличаются стили искусства разных стран и эпох. В отличие от экскурсоводов, которые повторяли чушь, придуманную нынешними историками, я делился собственными жизненными наблюдениями. Видимо, это почувствовали другие посетители музея, потому что как-то незаметно количество слушателей начало увеличиваться, к нам пристроились даже две группы с экскурсоводами, которые внимали с не меньшим интересом. В итоге в залы Позднего Средневековья я притянул целую толпу, где и закончил выступление, заявив, что устал. На самом деле дальше появлялось слишком много имен и творений, которые я знал плохо.