Я тут же поднял выданную мне деревянную «лопаточку» с цифрой один, опередив второго покупателя на доли секунды.
— Два миллиона сто тысяч! — объявил аукционист, показав молотком на меня, и сразу перевел его на брюнета: — Два миллиона двести тысяч!
— Три миллиона, — поправил тот.
— Номер два — три миллиона! — объявил жизнерадостный рахит.
И такая цена не казалась мне высокой, поэтому собрался было повысить ее немного, подняв 'лопаточку, но меня опередил второй покупатель:
— Четыре миллиона.
— Номер два — четыре миллиона! — объявил аукционист и посмотрел на меня. — Четыре миллиона раз!.. Четыре миллиона два!
Я пошевелил «лопаточкой», и он напрягся, собираясь объявить новую цену.
— Пять миллионов, — спокойно предложил второй покупатель.
Поняв, что меня загоняют на высокую цену или просто не дают выиграть, встал и пошел на выход.
— Синьор, вы куда⁈ Торги не закончились! — удивленно крикнул аукционист.
— Разве⁈ — насмешливо бросил я.
Полковник и лейтенант смотрели строго вперед, чтобы не встретиться со мной взглядом. У меня появилась мысль, что они как-то связаны со вторым покупателем.
Я зашел в холодную комнату к сопливому клерку и попросил вернуть залог.
— Мне еще не сообщили результаты торгов. Зайдите через час, — отказался он. — Не беспокойтесь, с вашими деньгами ничего не случится. У нас серьезный аукционный дом, работаем с правительством.
— Судя по тому, как проходили торги, вы что-то не договариваете, — раздраженно произнес я.
— Мы выполняем только техническую часть и не несем ответственности за покупателей, — сухо проинформировал он. — К аукционисту у вас есть претензии?
— Нет, — признался я.
Хотел пойти пообедать в ресторан на улице Гарибальди, но с горя решил наказать себя опрощением, во второй раз посетил пиццерию, где заказал большую с ассорти из морских продуктов и пол-литра вина в кувшинчике. Вкусная еда, как ничто другое, помогает пережевать поражение. Добив пиццу, я успокоился и подумал, что сглупил, отказавшись приехать на автомобиле с Алисой. Теперь придется ждать до половины шестого вечера, когда отправится поезд в Монте-Карло.
Через час я зашел в аукционный дом «Ил Джиглионе» за своими деньгами.
Сопливый клерк ухмыльнулся, увидев меня, объявил:
— Победитель аукциона отказались от сделки, потеряв залог в двести тысяч, и потребовал признать торги недействительными. Ему было отказано. Лот достается тому, кто давал вторую цену, то есть вам, — и, шмыгнув носом, спросил: — Готовы доплатить до предложенных на торгах двух миллионов сто тысяч лир?
— Конечно, — согласился я. — Возьмете чеком в долларах или мне сходить в банк?
— Лучше чек, — ответил он.
Часа через полтора я прикатил на такси на полевой аэродром возле Генуи.
— Когда мне позвонили, что истребитель продан, я так и подумал, что это вы купили, — сказал узколицый лейтенант, все еще охранявший самолеты и технику.
Как догадываюсь, все остальное достанется полковнику по цене металлолома.
Баки были заполнены наполовину, поэтому я не стал дозаправляться, вылетел сразу. Вышка не работала, «добро» на взлет дал лейтенант, стоявший неподалеку от самолета. Я помахал рукой, и он козырнул в ответ. Полетел над берегом на высоте три тысячи метров. Не хотел даже случайно оказаться в морской воде. Только не сейчас, когда всё так хорошо! Над своим домом в Монако опустился до высоты метров пятьсот и покачал крыльями: скоро буду. Во дворе, правда, никого не было, но гул услышат. Над Монако редко летают самолеты, а так низко и вовсе никогда.
В Каннах я заранее договорился, что могу прилететь на бывшем военном истребители. У них были каменные ангары, в которых во время войны прятали военные самолеты. Сейчас в двух хранили всякое аэродромное имущество, еще в двух прятали вспомогательную технику в непогоду, а остальные пустовали. Мне с радостью сдали место в одном из них за пять тысяч франков в месяц, то есть около тринадцати долларов по нынешнему курсу обмена. Парни из аэродромной обслуги вручную закатили туда бывший истребитель. Отношение к нему было такое, будто принадлежит им. Теперь у аэродрома Канна тоже всё, как у взрослых — есть даже свой частный самолет.
160
В конце февраля закончили осушение первого пруда-отстойника. Выгребли всё, что имело ценность. Остальное залили бетоном, создав фундамент для вертикального стального резервуара. Заодно надежно похоронили отходы. Наверное, что-то все-таки просочится через почву в грунтовые воды, но это будет намного меньше, чем попадало туда из прудов-отстойников. Конструкцию резервуара на сто тысяч кубических метров согласовали с директором нефтеперерабатывающего завода, который будет арендовать его у нас. Собственных средств не хватало, поэтому взяли кредит у «Доу кэмикал» и разместили заказ в бургундской компании «Чарот». В середине марта на строительную площадку начали прибывать на машинах и железнодорожных платформах стальные конструкции и рулоны, а потом приехали рабочие и занялись монтажом вертикального резервуара.