— Пока не доводилось. Но повторяю: не стоит горевать. Даст аллах, обретешь двух таких… — Ишан, наконец, коснулся ладонями щек, дабы завершить молитвенный обряд. — Аллахи акбар!
— Я должен найти эту девушку. Именно ее! — продолжал Ядкар-мурза. — Мне неловко перед ханом Акназаром. Признаться, не так велика потеря, как велик срам из-за нее. После смерти мурзы Килимбета я стал ближайшим наследником хана. Может статься, и сам он… Словом, ханство может перейти под мою руку. Понял? Не приличествует будущему хану терять наложниц. Понял?..
Понял ишан Апкадир, все понял. Понял, что баскак не прочь подторопить события и, стало быть, ему, ишану, надо ухо держать востро… Ответил понимающе:
— Вижу, основания для беспокойства серьезные. Да. О тебе, мой эфэнде, может сложиться превратное мнение…
— Потому и прошу: услышишь что — сообщи. Услуга твоя не забудется.
— Найдем ее, найдем с божьей помощью! Куда она могла подеваться? Либо вернули ее хану, либо прячут с ведома какого-либо башкирского турэ.
Для баскака предпочтительней было бы второе. Если вернули хану, придется предстать перед ним с виноватым видом, а он возьмет да осмеёт, опозорит. С турэ дело обстоит проще. Прижать его, так сам бегом побежит, чтоб вернуть девушку.
— Я уже навестил кое-кого, — признался Ядкар-мурза. — Пока — ни слуху ни духу.
— В каких племенах побывал? Только в окрестных, наверно. Надо бы и на дальние бросить взгляд.
— Был у табынцев, у юрматынцев. Заглянул к кыпсакам и даже к объявившимся недавно тамьянцам…
Ишана будто кулаком в ухо саданули. Правда, слышал он, что Шакман-турэ увел свое племя куда-то искать новое пристанище, но не ожидал, что тамьянцы объявятся в этих краях. Ишап вздрогнул, однако быстро взял себя в руки.
— К тамьянцам? — деланно удивился он. — Это что за племя, откуда взялось? Не из Казанского ли ханства? Не Шакманом ли их предводителя звать?
— Да, Шакман его имя.
— Вон кого к нам принесло! Судя по слухам, коварный он человек. Лишит нас этот нечестивец покоя.
— В разговоре со мной он чуть-чуть хитрил, но особого коварства я не заметил.
— Верь ты ему! Такие зайцами прикидываются, а отвернешься — превращаются в волков. Чую — у него должна быть твоя девушка.
— А он указал мне на Татигаса, юрматынского турэ.
— Он лжив, как тысяча лжецов! — воскликнул бывший тамьянский мулла и спохватился, почувствовал, что допускает излишнюю горячность. — Впрочем, э-э-э… кто знает. Возможно, на этот раз он не солгал. Не поладили, видно, они с Татигасом.
— Юрматынскому предводителю тоже нельзя верить.
— Никому из них, мой эфэнде, нельзя верить. Добиться от них правды можно, лишь заставив поклясться перед аллахом, что не соврут.
— Судьба башкирских турэ этого края в моих руках, хазрет, — напомнил Ядкар-мурза. — Коль понадобится, я выжму правду, и не беспокоя всевышнего.
— Нет-нет, не спеши с этим дорогой мурза! Дай им сначала возможность повздорить меж собой. Тогда и пропажа может всплыть…
Баскак усмехнулся, его самого не оставляла мысль подлить масла в огонь ссоры двух не поладивших меж собой предводителей племен.
— Будем надеяться, хазрет, что твое пожелание пришлось на миг, когда ангелы произнесли: «Аминь!»
— Аллахи акбар!
Апкадир-хазрет покинул двор мурзы в приподнятом настроении, вполне удовлетворенный и угощением, и знаками внимания, которых удостоился. Но более всего он, старая лиса, был доволен тем, что будущий хан рассчитывает на его помощь. А печаль баскака развеселила его. «Прозевал свое добро! — мысленно смеялся ишан. — И какое добро! Красавицу, подаренную ханом!»
Вот у него-то, у ишана Апкадира, слава аллаху, ничего не пропадет. Удачно он женился, хорошая досталась ему остабика. Диковата, правда, неотесана, но хозяйствует умело. И подсказывать ей теперь нет нужды — все делается, как надо, все на своем месте. Можно отлучаться из дому со спокойной душой. Да. Повезло с хозяйкой. А пора все же присмотреть вторую жену, помоложе, повидней. Вот приедет домой и вскоре… А почему вскоре? Сразу же и займется этим.
Ехал ишан Апкадир домой, предаваясь сладостным мечтам, а дома встретили его ошеломительной новостью:
— Абыстай[71] пропала!
Сначала он не мог понять, в чем дело. После того как слуги подтвердили сообщение мюрида, принялся расспрашивать:
— Она ушла или уехала — кто-нибудь видел?
— Нет, никто ничего не видел. Будто сквозь землю провалилась, — отвечали ему.
— Имущество, скот целы?
— Из табуна пропали два иноходца.
71
Абыстай — обращение к учительнице. Так обращались преимущественно к женам священнослужителей, поскольку они, овладев грамотой, нередко занимались обучением детей.