— А я... Мы сможем познакомиться? — спросил я, внимательно отслеживая реакцию Серсеи. И тут же поморщился. — Или лучше не надо.
— Почему? — удивилась старейшина.
— Он или она только потеряла родителей. А тут я. И ведь получается, что они погибли из-за меня.
— Не говори так! — резко оборвала меня мессира. — Твоей вины здесь нет и быть не может!
Иронично.
— Простите, мессира.
Серсея смягчилась:
— Ты в чём-то прав, твоей сестре сейчас не нужен лишний стресс. Но она тоже спрашивала о тебе. Вы сможете познакомиться, но несколько позднее. Идём.
Мы продолжили путь, двигаясь к выходу из квартала. И всё же сестра. Возможно, она будет меня ненавидеть. Но также возможно, что мы поладим. Но судьба Греты всё равно волнует меня куда сильнее.
— Я рада, что после всего пережитого в детстве ты не несёшь уличных привычек в наш общий дом, — продолжила Серсея.
— Это было бы... несправедливо с моей стороны. Да, я жил на улицах. Но это вовсе не значит, что мне незнакома банальная благодарность.
Женщина улыбнулась:
— Как я и сказала — я рада. Но ты регулярно покидаешь квартал. Здесь мы можем за тобой приглядывать. За пределами квартала — нет. Я надеюсь, ты не делаешь ничего предосудительного?
О, совсем ничего. Пока. Вот когда начну собирать оружие для местных бандитов...
— По правде сказать, я знакомился с Верхним Городом, мессира. Здесь красиво. Спокойно. И за пределами квартала никто обо мне ничего не знает. Я ещё постараюсь влиться в семью, но там... Мне легче завести разговор.
Старейшина негромко рассмеялась.
— Так я была неправа насчёт друзей?
Пора подводить основу под моё знакомство с Алексасом.
— Да. Мне удалось кое с кем познакомиться. Эксцентричные ребята, но интересные.
— Прости, но я обязана спросить. Из какого они рода? Я не запрещаю тебе знакомиться с кем угодно, но ты должен понимать, что с некоторыми семьями у нас натянутые отношения.
Ага, и меня могут попытаться использовать, например.
— Они из рода Грохир.
Серсея встала, как вкопанная. Я обернулся, увидев ошарашенное лицо женщины, и тут же мысленно выругался. Возможно, не стоило рассказывать?
— Ты сумел подружиться с этими... — кажется, негатива в словах не было, только искреннее удивление.
Киваю:
— Да, мессира.
— Эксцентричные ребята, но интересные, да? — она улыбнулась, взяв себя в руки и продолжив движение. — Ты меня удивляешь.
— Вы против? — спросил я, хотя не похоже, чтобы это было проблемой.
Она отрицательно покачала головой, подтверждая мои предположения.
— Нет. Просто удивилась. Грохиры, — она замолчала, подбирая выражение, — неохотно идут на контакт. И очень эксцентричны, это ты верно отметил. Дружи, но постарайся не нахвататься их... эксцентричности.
Я вспомнил Тифи и кивнул:
— Обещаю ничего не приличного у них не перенимать.
Чем вновь рассмешил женщину.
Мы как-то неожиданно пришли. Дом был по-своему изысканный, но мало чем выделялся на фоне соседей. Остановившись у двери и постучав, Серсея пояснила мне.
— Человек, который может помочь тебе, тоже эксцентричная личность. Не удивляйся. И будь уверен, он настоящий мастер своего дела.
Дверь открылась, и из-за неё выглянул... Карлик? Невысокий мужчина, сохраняя максимально недовольную физиономию, вздохнул, будто вкладывая в этот вздох всю скорбь еврейского народа.
— Входите, — посторонился он.
— Я тоже рада тебя видеть, Лейс, — поприветствовала старейшина. — Эрик у себя?
— А куда он денется? — донеслось из тёмной прихожей.
Изнутри дом напомнил мне какой-то музей. Плохой музей, потому что везде лежала пыль.
— Проходите, не топчитесь.
Очень плохой музей, экскурсии не проводились. Серсея уверенно повела нас куда-то в подвал. Крутая стальная лестница вызвала у меня нервный смешок. А затем меня посетило чувство дежавю. Лаборатория, в которой работал, судя по всему, Эрик, сильно напоминала лабораторию Белого Змея. Даже выставка уродцев присутствовала, хотя здесь, конечно, экспонаты отличались от находившихся в той больнице.
— А, это он! — раздался бодрый голос.
Высокий и какой-то высушенный старик в больничном халате подъехал ко мне. В прямом смысле подъехал, он катался на инвалидном кресле. И судя по покачиванию левой ступни, будто в такт слышимой только ему одному музыке, ходить самостоятельно сей субъект был вполне в состоянии.
— Да, Эрик, это Като, — подтвердила Серсея.
Старик вынул из кармана очки и водрузил на крючковатый нос. Линзы блеснули, расцветая полной палитрой радуги.