Сколько мечей мы можем получить? Надо попросить Тома заняться этим при первой же возможности.
Сражение, если это можно так назвать, вскоре подходит к концу. Я смотрю со стороны на поле боя, когда мы закругляемся. Отброшенные назад, гравианцы сражаются активно, но всё же не так мощно, как антейцы, горящие желанием помочь своим людям.
Я нахожу Джондара, который сел на землю и вытянул ноги перед собой, переводя дыхание или задумавшись о чём-то.
— Спасибо, — говорю я. Он поднимает на меня взгляд, полный удивления. — Ты спас меня.
— Я… Ну разумеется. Это мой долг, принцесса.
Долг, конечно. Как я могла подумать иначе? Вздыхаю.
— Потому что он попросил тебя об этом. Тебе не нужно ничего мне доказывать, Джондар.
Его лицо омрачается, он застывает.
— Потому что он любит тебя.
А не его. О предки, я не это имела в виду. Я вижу мучение, исказившее его лицо. И говорю, хотя не должна бы:
— А ты любишь его.
Мир словно бы перестал вращаться. Джондар поднимается на ноги.
— Я спас тебя, потому что ты была в опасности, Бел. Потому что ты нужна нам.
И на этих словах он уходит прочь. Я сомневаюсь, стоит ли мне пойти за ним. Мне нужно научиться держать свой тупой рот на замке. Я просто идиотка.
Пленных освобождают, но я подозреваю, что они этого почти не замечают. Психологическая травма видна на всех их лицах. Их ужас и шок находятся за пределами нашего понимания. Где их держали и куда везли? Если они оказались непригодны для работы, то почему их просто не зарезали? Даже думать об этом не хочу. Я прохожу вдоль каравана, пока мои солдаты разбирают полезное снаряжение и провиант, а я пытаюсь помочь тем, кто уцелел.
И затем один голос привлекает моё внимание среди прочих.
— Принцесса? Принцесса Беленгария? Пожалуйста!
Мои ноги приросли к земле, я не могу пошевелиться, не могу поверить в то, что слышу.
Элара? Этого не может быть. Элара мертва. Она должна была умереть, потому что иначе…
— Принцесса, пожалуйста!
Я резко бросаюсь на звук этого голоса, обходя кибитку, срывая ткань и рассматривая пустые лица. Мои ноги подкашиваются, я хватаюсь за прутья решётки, чтобы удержаться на ногах.
— Элара? Где ты? Элара!
Это она. Это должна быть она. Я знаю её голос. Я не могу поверить, что мы просто сдались, поверив, что она мертва. Всё это время мы думали, что…
Я нахожу её в одной из клеток, избитой, изувеченной, её лицо почти невозможно узнать. Солдаты помогают открыть дверь, и Элара карабкается ко мне. Я крепко сжимаю её в объятиях, и Элара рыдает от облегчения. Без слёз, отчаянно вздрагивая, словно всхлипы рвут её изнутри.
— Я ничего им не сказала, ваше высочество. Я ничего им не сказала. У них была эта штука, эта кошмарная штука. Но я ничего им не сказала.
Это чудо. Мы потеряли её, но вот она здесь, вернулась, как посланница с того света от призраков всех тех, кого мы потеряли. Одна жизнь спасена. Один человек вернулся к нам. Я прижимаю её к себе, слёзы ручьём текут по моим щекам.
— Мне жаль, — всё, что я могу ей сказать. — Мне жаль.
Джондар прибегает с дальнего конца каравана, где он наблюдал за разгрузкой скудных медицинских запасов. Он резко останавливается — лицо белое, как мрамор, руки вздрагивают, словно он пытается что-то схватить, но не может дотянуться.
— Элара? — шепчет он.
Она вскрикивает и отскакивает от него, прячась за моей спиной и рыдая.
— Всё в порядке, — говорю я ей. — Это всего лишь Джондар. Ты в безопасности, Элара. Ты с нами.
Но Элара только бормочет что-то, и не успокаивается, пока Том не уводит Джондара прочь.
— Мы пойдём домой, — спокойно говорю ей, но она просто сидит на месте в своих лохмотьях и дрожит. — Всё будет хорошо, Элара, вот увидишь.
Но Элара не хочет или не может ответить.
Глава 21
Возвратившись в лагерь, Джондар не отходит от палатки Кона. Ему предлагают пойти отдохнуть или просто присесть. Но нет, он упрямо стоит на месте, скрестив руки, и закипает от гнева. А Элара этого не видит.
— Как долго она у них пробыла?
Я сижу на сундуке, уперев локти в колени и опустив голову на ладони.
— Долго. Слишком долго.
Кон мечется из стороны в сторону.
— Что она сказала?
— Только то, что она ничего им не сообщила. То есть они допрашивали её. Обстоятельно. И даже хуже. Она красивая девушка. Вы можете догадаться, что с ней могли сделать.
Все краски сошли с лица Кона.
— Но она же… — Джондар запинается и прочищает горло. — Она же поправится?