— Кто знает? Я оставила её с доктором Хели. Здесь много факторов. Она не одна такая, Джондар.
Ей невыносимо чужое присутствие. Кажется, она чувствует себя по-настоящему в безопасности только рядом со мной.
— Я в курсе, ваше высочество, — выплёвывает он.
— Джондар, — одёргивает его Кон, его терпение уже не такое железное. — Мы все это понимаем. Это не новость. То, что это коснулось Элары, конечно, ужасно… Если они хотели добиться от неё информации, я поражён, что у них ничего не вышло. Это много говорит о ней. Но есть много других. Теперь мы знаем, на какую жестокость способны гравианцы. Как они наслаждаются этим. Мы для них просто вещи. Рабы и домашний скот. Нам нужно чётко осознавать, кто наши враги. Что они могут сделать с нами и с нашей землёй. И почему нам нужно их остановить.
— Чего бы это ни стоило, — добавляю я. — Вы должны быть готовы к жертвам. Нам повезло сегодня. И ещё больше повезло, если она и вправду не выдала им ничего важного. Так будет не всегда.
— Мы готовы.
— Нет. Пока нет. Но будете. Когда те, кого мы спасли сегодня, заговорят о том, что с ними было. Когда люди увидят Элару. Когда завтра мы спасём ещё больше человек.
***
С каждой нашей вылазкой гравианцы становятся всё более подготовленными. Со «Стрекозами», которых усовершенствовал Кон, мы можем вылетать дальше, но легче не становится. Гравианцы то меняют маршрут в последнюю минуту, то лучше вооружаются и отправляются такой толпой, что нам с ними никак не справиться. Молва о последней нашей вылазке быстро распространилась, и теперь все это обсуждали. Том не прекращает восторгаться Джондаром. В последнее время я замечаю, что они постоянно вместе. Джондар помогает тренировать новобранцев и сияет решимостью. Мечи приобретают популярность наряду с плазморужьями и наборами кинжалов. Особенно теперь, когда мы знаем, что сталь способна пробивать гравианские щиты. И я не знаю никого, кто владел бы мечом лучше Джондара. Разве что Шай. Потому что я всё ещё твёрдо верю, что нет… не было… ничего, чего Шай не умел бы.
Я заставляю себя отогнать мысли о Шае. Всякий раз, как они всплывают, всё кажется сложным и запутанным. Я не знаю, что и думать, поэтому предпочитаю не думать вовсе. Муки совести — не очень хорошее чувство. Оно сбивает с толку, когда нужно сосредоточиться. Я должна перестать, перестать чувствовать что-то к Кону, перестать переживать о нём. Перестать думать о нём.
Так или иначе, Джондар ведёт себя рядом со мной сдержанно и молчаливо. Даже больше, чем обычно. Хоть он и спас мне жизнь, я не питаю никаких иллюзий. Мы не стали ближе. Мы и не можем.
Я знаю его тайну, кто он такой и чего хочет, и ничего не имею против. Но объект его влюблённости — это другое дело. Кон.
Я смотрю на них сейчас, склонившихся над картой, увлечённых бурным обсуждением. Они смеются, спорят, рассуждают. Они друзья. Как бы отреагировал Кон на это откровение?
Мне хочется думать, что он бы нормально к этому отнёсся. Он не кажется узколобым. Но будучи тем, кого Джондар любит…
Он не должен узнать. Это будет несправедливо по отношению к каждому из нас. И этого боится Джондар — что Кон узнает его секрет. Не стоило мне вообще говорить этого вслух. Это слишком тяжёлая ноша для всех нас.
Это не моё дело. Я не хочу, чтобы мне пришлось с этим разбираться. Шай бы знал, как поступить, да? Порой, невзирая на всё то, что есть между мной и Коном, я до боли скучаю по Шаю. Честно, до боли. Мои мысли возвращаются к тем минутам в саду, когда бал был в самом разгаре. Когда Шай меня поцеловал. Это не было похоже на поцелуй Кона. Я не знаю, как их можно сравнивать. И, вероятно, не должна этого делать.
Они как день и ночь. И я люблю их обоих.
Любила обоих. Любила Шая.
Проблема не в Джондаре. Шай — вот призрак, что преследует меня, стоит между мной и Коном.
***
В лагере царит подавленная атмосфера из-за недостатка успехов за последнюю неделю. Мой затылок болезненно пульсирует. На ужин яйца и копчёное мясо с маленькими чёрными грибами и сухим хлебом, который быстро заканчивается. Не сравнить с роскошными банкетами при антейском дворе. Воспоминания о них теперь кажутся чьей-то дикой фантазией. Нам нужно больше продовольствия, а я возвращаюсь с пустыми руками. И в то же время никто не жалуется. Даже Элара, хотя в последние дни она вообще ни на что не жалуется. Большую часть времени она сидит в тишине и смотрит широко распахнутыми глазами на любого, кто приближается к ней. Она здесь уже неделю, но взаимодействует только с одним человеком. Со мной.
— Мне это не нравится, — говорит Джондар, когда она садится ужинать напротив меня. — Она изменилась.