— Верёвку?
Нет времени объяснять. Сейчас меня больше всего беспокоит то, что я не слышу голоса. Рондет молчит. Совсем. И мне нужно понять, всё ли с ними в порядке. Я не могу потерять и их тоже. Почему я не подумала о них раньше?
Я прохожу через лагерь. Теперь, когда гравианцы улетели, уцелевшие антейцы вернулись, пытаясь спасти всё, что можно. Они смотрят на меня, когда я иду мимо, но ничего не говорят. Плохой знак. Очень плохой.
Кто-то присоединяется ко мне, шагая рядом.
— Ваше высочество?
Том, конечно же, меня не бросил. Я задаюсь вопросом, где же Петра. Она не может быть далеко. Надеюсь. О предки, а что если она?..
Я не даю этой мысли сформироваться.
— Где Петра?
Он замечает мой страх.
— Охраняет периметр.
Я облегчённо выдыхаю, уголок губ Тома дёргается в улыбке. Он знает, о чём я подумала, чего испугалась. Возможно, после нападения гравианцев он сам подумал то же самое о нас с Петрой.
Но его следующий вопрос удивляет меня. Всего два слова, но сколько в них тайного смысла.
— А Джондар?
Джондар? Я внимательно смотрю на него. Вот как? Ну, а почему нет? Хотя я и подумать не могла, что он во вкусе Тома. С другой стороны, откуда мне знать? Я даже не знаю, кто в моём вкусе.
— Он в порядке. Я дала ему поручение, скоро вернётся. Мне нужно попасть в покои Рондета. Они под землёй, но проход завален камнями. Поможешь?
Осколки стекла и кристаллов всё ещё сверкают в траве. В земле огромная зияющая дыра, ведущая вниз.
Джондар прибегает с верёвкой, накрученной кольцами на его руке.
— Ваше высочество.
Ваше то, высочество это. Официоз начинает действовать на нервы. У нас нет на это времени. Ну почему в самом разгаре войны, в эпицентре урагана и хаоса, они всё ещё цепляются за эти дурацкие титулы?
— Да хватит уже. «Бел» намного короче и удобнее. Пользуйтесь этим.
Я обхожу дыру вокруг. Они всё ещё там? Живы ли? Есть только один способ выяснить, хоть меня и не радует перспектива прыгнуть в эту тёмную яму. Но что ещё остаётся? Тоннель обвалился прямо на меня. Расчищать завалы — это долго.
Так что вниз.
Я оглядываюсь на Тома и Джордана, зная, что они не отпустят меня в одиночку. Спорить бессмысленно, так что я даже не пытаюсь. Пропустим этот этап.
— Бел? — спрашивает Джондар в ожидании указаний. И, как я подозреваю, страшась их. Может, он боится высоты. Или темноты.
— Привяжите верёвку. Мы спускаемся.
И мы это делаем молча. Я первая, скользя по верёвке вниз, в темноту, пока мои ноги не касаются земли. Моё тело протестующе ноет, но я не обращаю внимания на боль. У меня нет серьёзных ран, а царапины и синяки того не стоят. Внизу темно и тихо. Кристаллы лежат неподвижно. Ко мне присоединяется Том, а за ним неохотно — Джондар. Это священное место. Настолько священное, что он ни разу здесь ещё не был. А теперь мы его осквернили.
Если же он боится темноты, то ему очень не повезло.
Свет над головой, бледный и далёкий, оставляет нас в темноте.
— Нам нельзя быть здесь, — бормочет Джондар.
— Ой, хватит. Ты же брат Матильды. У тебя столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Если не больше. Ты же антеец.
— Да, это как раз то, что я хотел услышать, — встревает Том.
О предки, благословите Тома и его чувство юмора.
Я улыбаюсь и продолжаю путь. Когда я подхожу к ближайшей стене, мои пальцы касаются шершавого камня, а затем нащупывают гладкую панель.
— Ренна? — здесь слишком тихо. Я делаю вдох, но слишком судорожно, чтобы это как-то меня расслабило. — Ренна, вы здесь? Аэрон? Пожалуйста, ответьте мне.
— Мы по-прежнему здесь, принцесса.
Узнаю недовольный голос Аэрона, непривычно слабый.
— Вы ранены?
— Нет. Не совсем. Но наша земля… наша земля кричит от боли. Наш антейм…
— Кон? Где он? Можете мне показать?
Аэрон колеблется, не желая отвечать. Или пытаясь подобрать слова. Но затем он всё же отвечает. Вот только не то, что я хочу услышать.
— Нет.
— Нет, вы не можете, или нет, вы не хотите?
Голос становится крайне раздражённым.
— Мы не покажем.
— Я не ребёнок, Аэрон.
— Для нас ребёнок. Ренна, Фавре и я единодушны во мнении. Наша сестра присматривает за ним.
Великолепно. Они всё ещё пытаются защитить нас, оградив от всего.
— Он хотя бы жив?
— Да, Бел, жив. Но его боль… чудовищна.
— Что они говорят, Бел? — вмешивается Джондар. — Что они говорят про него?
Он выступает вперёд, но Том сжимает его плечо, останавливая. Значит, он тоже о них знает. Матильда рассказала? Или Кон.