Я смотрю на его обеспокоенное лицо. Наверное, Аэрон видит то же выражение на моём лице. Или в моей голове. И я понимаю. Я бы тоже не хотела говорить Джондару, что Кон страдает. Не уверена, как он это воспримет. Возможно, мы похоже даже больше, чем я думала.
— Они не знают. Он жив, но они не могут… Он жив.
Этого достаточно, да? Большего знать не надо. Боль, столько боли, что древнее инопланетное создание называет её чудовищной… Я не хочу даже думать об этом, а уж тем более разделять эту ношу с другими.
— Они наверняка могут сказать что-то ещё.
— Не сейчас. Не за этим мы здесь. Я хотела узнать, есть ли где-нибудь безопасное место, чтобы гравианцы нас не нашли. И как можно починить коммуникаторы. Или связаться с Зендером.
— Бел? — это Ренна. Я ещё никогда не была так счастлива слышать её голос. Хотя он и звучит приглушённо. — Рада тебя слышать. Мы думали… боялись, что ты…
Я прижимаюсь лбом к стеклянной панели.
— Знаю. Я тоже. Но сейчас мне нужна ваша помощь. Понимаешь?
Закрыв глаза, я делюсь с ними всеми своими страхами, болью, тревогами, вызванными тем, что случилось с Эларой и Коном. Мне нужно найти новое убежище для его людей, чтобы обезопасить тех, кто мне верит. Тех, кто думает, что я могу их защитить. Тех, кого я подвела.
И стоит мне подключиться к коллективному разуму, как перед глазами всплывает видение. Я выхожу на свежий воздух, вижу пещеры вокруг, которые ведут глубоко под землю и тянутся там, как кроличьи норы, как лабиринт.
Там мы можем спрятаться. Там достаточно места для такого количества людей. Кон уже как-то раз упоминал пещеры — он говорил, что древние антейцы жили под землёй. Под дворцом, под зданием Рондета. Он говорил, что они все связаны между собой.
Тоннели, вот что он имел в виду. Я исследую пещеры, мой разум быстрой рекой несётся по проходам. Тоннели, выходы из которых есть повсюду. Тоннели, которые можно использовать и для укрытия, и для нападения, потому как они позволяют перемещаться незаметно.
— Почему вы раньше не показали это Кону?
Они колеблются. И мне отвечает не Ренна. Голос Аэрона пропитан злостью и горечью:
— Это наша территория. Не ваша. Священные тропы. Раньше они вам были не нужны.
— Ещё как нужны, мы могли их использовать.
— Использовать, да. Но только сейчас они вам по-настоящему нужны.
Как же он упрям, просто отвратительно. Прямо как Кон, только без его лёгкости и доброты. И надо же Аэрону вечно придираться к словам! Я заталкиваю свою обиду подальше, но чувствую, что она не осталась для него незамеченной. Ну и пусть.
— Как нам туда попасть?
Маршрут высвечивается в моей голове, как будто светлячками в ночи.
Но этого недостаточно.
— Мне нужно больше. Мне нужна ваша помощь. Мы должны сразиться с ними. Аэрон, Ренна, пожалуйста.
— Что ты хочешь от нас, юная королева? — озадаченно спрашивает Ренна.
— Вас самих. Я видела вас. Пробудитесь. Помогите нам.
— Это не обсуждается! — взревел новый голос в моей голове, и меня от него затрясло.
Фавре. Скорее всего, это он. Впервые за всё это время он заговорил со мной, что свидетельствует о том, как расшатаны они в настоящий момент. Третий и четвёртый голоса прежде не снисходили до разговора со мной. Но сейчас всё изменилось.
— Помогите мне. Мы с Коном сделали всё, как вы просили, делились нашими воспоминаниями и чувствами. Теперь прошу вас о помощи. Я должна найти Кона, связаться с Зендером, остановить это вторжение, пока не стало слишком поздно и от вашей земли не осталась лишь шелуха, выброшенная на краю Галактики. Этого вы хотите? Гибели Антееса?
Он рычит. Я чувствую это — рык инопланетного разума в моей голове. Поражённая, я отступаю назад, чуть было не отключившись от них, но рычание становится тише, предупреждая не переходить черту. Я вспоминаю, как дышать, и пытаюсь установить с ним связь. Это кажется правильным, как с Ренной и Аэроном. Рондет теперь часть меня, а я часть них.
— Где Кон? — шепчу я и тянусь к нему сквозь темноту.
Ренна возводит в разуме невидимую стену.
— Нет, любовь моя. Нет. Он просит тебя держаться подальше, — она всхлипывает, и я понимаю, что только что слышала эхом голос Кона. Любовь моя… Он правда так меня назвал?
— Что они делают с ним?
Но Ренна не отвечает. Молчание само по себе причиняет боль.
— Помогите мне!
— Есть кое-что, — говорит Аэрон, — кое-что, что мы можем сделать. Мы видели, как Кон создаёт свою машину. Мы были рядом, помогали, слушали его пояснения, улавливали его ход мыслей, понимая, как это должно работать. Он оставил чертежи. Он думал, что сможет сделать всё в одиночку, но нет. Никто бы не смог.