Последовавшее молчание нарушается всхлипом. Кон выкрикивает имя другой женщины:
— Матильда!
Звуки обрушиваются на нас. Снаружи идёт бой, шумят двигатели космических кораблей, слышатся военные команды, предсмертные крики и рёв Рондета, когда смерть Матильды эхом проносится через разум каждого из них.
— Они летят сюда! — выкрикивает один из солдат. — Ещё больше этих тварей. Кто они такие?
Я высвобождаю руки и тянусь к своему поясу, который они пропустили. Основные ножи легко выскальзывают. Они изогнутые, как обломки её когтей, раскиданные по полу. Я накидываюсь на посла, пробиваюсь через его щит и вонзаю лезвия глубоко в его плечо и грудь. Но не попадаю в шею. Он подаётся вперёд, ударяя меня в лицо внешней стороной руки, отбрасывая на пол, к тому, что осталось от Матильды.
Кон пытается доползти до меня, обнять дрожащими руками.
— Это была она? Как такое возможно? Ты назвала её имя. Бел? Ответь мне!
Рондет кричит в моей голове, и в его тоже. Они кричат от боли и ярости, убивая своих врагов, разрывая всех гравианцев, что попадают им на пути, нанося больший урон врагу, чем существенно превосходящие их в численности солдаты Вейриана и Антееса. Их всего трое, в гневе и агонии, взбешённые от скорби. Я чувствую их перекрученные эмоции, как часть себя. Их боль — моя боль. Огромные крылья рассекают воздух, как ураган.
Мы замолкаем, услышав рёв перезаряженного плазморужья, наше внимание возвращается к происходящему в каюте. Я переплетаю наши пальцы и оглядываюсь через плечо. Чолтус стоит у двери, придерживая одной рукой кровоточащие раны, а другой он направляет оружие мне в голову.
— Теперь я вижу, мы недооценили тебя и союзы, что вы заключили. Но всё же я могу избавиться от вас обоих. Хотя бы свершить эту маленькую месть. Богиня будет довольна и этим.
Кон пытается заслонить меня собой.
— Оставь Бел в покое. Это наша война.
— Её это касается не меньше, чем тебя, Конлейт. Она вейрианка. Единственная раса, что победила нас. В ответ мы уничтожили их королевскую семью, но они всё равно досаждают нам, оставаясь когтями и клыками Империи. Не будь их, кто бы защищал имперцев? Да, у них есть оружие и средства, чтобы купить ещё больше. Но некому будет держать это оружие. Никто не владеет им так, как вейрианцы. Империя не хочет сражаться, как, собственно, и твой народ. Вы с радостью позволяете вейрианцам делать всю грязную работу, поощряете их, используете их. Выпускаете, как свору собак, по сигналу. А мы хорошо знаем её семью. И она ценнее всех. Но если послушную машину из неё сделать не вышло, то меня устроит и труп.
Весь мир вокруг меня замедляется. Каждое движение, каждый вдох, каждый удар сердца я замечаю в мельчайших деталях. Он нажимает на спусковой крючок. Я ничего не могу сделать. Я понимаю это, с болезненным уколом признавая поражение. Я умру прямо здесь, на полу, в шаге от спасения.
Металлический скрежет разрывает тишину, и серебряная полоса рассекает воздух. Нечто вонзается послу в грудь, а следом и в горло. Чолтус тупо смотрит вниз, будто бы пытаясь понять, как они туда попали. Он всё ещё держит в руке оружие, и его пальцы рефлекторно дёргаются, выстреливая. Мы с Коном уклоняемся, но он стреляет вслепую, куда-то над нами. Искры сыплются с потолка. Он падает, ножи всё ещё торчат его тела, а ружьё продолжает стрелять. Плазма попадает в меху, стоящего за нами, плавит плоть и металл.
Шай!
Он не двигается на мгновение, глядя на нас двоих. Если он и узнаёт нас, то ничем это не показывает. Я вижу, как двигаются его губы, будто он хочет что-то сказать или улыбнуться, не знаю точно. Нечто, похожее на узнавание, мелькает в его глазу, в оставшемся голубом глазу, который смотрит на меня и только на меня. И я понимаю, что он узнаёт меня. Он даже почти улыбается. Улыбкой, которую я знаю так же хорошо, как собственное отражение. И затем он тоже падает замертво. Безжизненное тело, сломанный механизм.
Глава 28
Я не двигаюсь, просто не в силах пошевелиться. У меня болит всё: тело, разум, сердце. Кон молча прижимает меня к себе, и мы слушаем, как корабль вокруг нас умирает.
— Всё разваливается, — шепчу я. — Мы окажемся в открытом космосе. Мы…
Сгорим. Вот, что будет. Корабль развалится, и мы умрём.
Кон выпускает меня из объятий и поднимается. Пересекает каюту, подходя к Чолтусу, замирает на мгновение и пинает, чтобы убедиться, что тот мёртв. После ещё одной паузы он наклоняется, забирая мои ножи, оружие покойного посла и всё, что может нам пригодиться. Таким сосредоточенным на деле я видела его только в мастерской, когда он работал над своими изобретениями. Он забирает всё необходимое, задерживаясь только, чтобы покрутить в руках некоторые предметы. Он сидит ко мне спиной, поэтому я не вижу, что именно. Он что, не понимает? Мы всё равно умрём.