У меня дыхание застревает в горле. Я не могу дышать, не могу ничего. Все поворачиваются ко мне, а я только стою на месте. Значит, это было решено, без какого-либо моего участия, не давая мне ни выбора, ни слова, хотя он обещал. В итоге он сам всё решил.
Я проглатываю ком, застрявший в горле, проглатываю желчь и гнев. Вот что он имел в виду. Забыть не только о формальностях, но и о праве выбора, и о свободе воли. Потому что это всё не так важно, когда речь идёт о благе Вейриана. В отчаянии я ищу глазами Шая, но он стоит неподвижно, как статуя, взгляд направлен строго перед собой. Он отказывается взглянуть на меня. О предки, почему он не смотрит на меня?
Кругом звучат аплодисменты, не очень уверенные. Джондар улыбается и тоже начинает хлопать, а потом кланяется мне. Но я не могу пошевелиться. Я буквально чувствую, как всё выходит из-под контроля. Моя жизнь — та единственная, которую я когда-либо хотела — ускользает меж пальцев, исчезает, оставляя только ужасающую пустоту и будущее, полное неопределённости.
Я потерялась. Я теперь сама по себе.
Глава 4
«Аделина» — имперский звёздный лайнер — это самый впечатляющий корабль, который я когда-либо видела. Одна поездка на «Аделине» может стоить столько, сколько некоторые люди за всю жизнь не зарабатывают. От носа и до кормы ведут плавные, совершенные линии. Её построили в космосе, как мне рассказывал Зейн, и она может без каких-либо ограничений летать за пределами атмосферы, но «Аделина» не рассчитана на то, чтобы приземляться на планеты. Она живёт среди звёзд. Этот путь называется связующей линией, перемещением по гиперпространству на предельных скоростях, полностью за пределами обычного космоса. Моих знаний математики здесь недостаточно, но Зендер говорит, что это чувствуешь сердцем.
Мой брат любовно описывает каждую деталь, рассказывает обо всех местах, где обычно останавливается корабль. Эти места как будто бы сошли со страниц сказок. Места, в которых я всегда мечтала побывать… в другой жизни. Места, в которые я никогда не отправлюсь, места, о которых я даже слышать не хочу, раз уж мой мир становится песчинкой, а мечты превращаются в пыль.
Но я всё равно слушаю, стараясь терпеливо сидеть на месте, не потому что мне нужны все эти его разъяснения, а потому что я хочу слышать голос своего брата. Хочу наслаждаться атмосферой приятной семейной беседы, пока это возможно.
Наш маленький шаттл облетает «Аделину» вокруг, направляясь ко входу в нижней её части. Свет солнца Вейриана отражается на блестящей поверхности корабля, отполированной и безупречной, создающей впечатление огромного кита в металлических доспехах на орбите моего мира. Я рассматриваю дверцы, будто бы украшенные драгоценными камнями, и полукруглые кристаллические купола смотровых площадок, похожие на два глаза.
Чуть в стороне съезжаются сопровождающие корабли, готовые конвоем доставить нас за пределы орбиты. Они поменьше размерами, но вооружены сверху донизу и выглядят как стая гончих, готовых сорваться с цепи.
Затем наш шаттл залетает под лайнер, прямо в распахнутую пасть, которая нас поглощает. И дальше, в желудок левиафана.
Мой живот сжимается и скручивается, то ли от волнения, то ли от изменений в гравитации, и я заставляю себя сидеть ровно, сосредоточившись, так же, как это делают Шай и другие приставленные ко мне стражники. Я могу выдержать это, как воин. Как воин перед битвой. Я ещё не видела своего так называемого мужа и не увижу, пока мы не доберёмся до Антееса. Антейм никогда, ни при каких обстоятельствах не покидает свою планету. Что такого может случиться, если он это сделает, я так и не поняла. Документы, которые я изучила, сообщают, что это верование антейцев, что-то вроде их особенного взгляда на вещи. Но нет никаких подробностей. Возможно, никто на самом деле не знает причину. Для такой высокоразвитой цивилизации они кажутся чересчур суеверными, когда дело касается их правителя и религиозного совета… или чем бы этот Рондет ни был.
Информация из досье на самого антейма… заставляет меня нервничать. Даже сам титул указывает не только на его положение и привилегии, но и на связь с его планетой, что необычно и загадочно. В имперских докладах чувствуется скепсис, но они ни поясняют, ни отвергают традицию. Антейм — это то же, что король, но его никогда так не называют. Он скорее как религиозный предводитель, но не совсем, потому что это роль Рондета. Что-то меняется в антейме, как только он приобретает этот статус, и это что-то, по мнению жителей Антееса, связывает их правителя с их миром, с самой землёй.