Волчица без труда представила, в каком состоянии может находиться Соня. И не просто так, а старательно, избегала даже вероятности где-то с ней столкнуться.
— Он тебе рассказал? — прямо спросил Серж.
— Да, — кивнула Олимпия.
— Тогда будь добра, — голос Сержа так и сочился желчью, — расскажи нам, что такого важного произошло, что сподвигло его спешно покидать Эстер?
Алексас и Тифи не давили на неё, но и на защиту не встали. Если отказаться говорить сейчас… Её, конечно, не прогонят, но отношения… Отношения будут испорчены.
— Като узнал, к чему его готовили. Зачем эти тренировки, зачем его сделали одержимым. Зачем он был нужен Минакуро и Эстеру, — заговорила Олимпия.
Рассказ не занял много времени. Оли не умела говорить так, как говорил Като. Даже его аргументы в её пересказе не звучали также убедительно. С каждым сказанным словом она видела в глазах друзей всё больше… разочарования. Особенно у Сержа. Тифи ждала какой-то истории, эпичной, невероятной. Реальность показалась ей слишком простой, прозаичной. По Алексасу было сложно понять, что именно показалось ему неправильным. А Серж был зол.
— И это всё? — спросил он, когда Олимпия закончила говорить. — Только и всего? Мальчишка обиделся, что ему не спросив оказали великую честь?
Олимпия нахмурилась:
— Великую честь?
— Именно, — кивнул Серж. — Это честь. Я сам порывался стать Искателем, но оказался недостоин.
— Отдать жизнь… — начала волчица.
— Да, Олимпия! Отдать жизнь! Он не один из нас. Не дворянин и никогда, видимо, не станет. Разве ты не отдала бы жизнь за свою семью? За свой род?
Девушка отвернулась, но возразить ей было нечего. Отдала бы.
— А этот синий? — спросила Тифи. — Он же…
— Нет никакого синего! — рявкнул Серж. — Нет и никогда не было! Его не видел никто, кроме Като!
— А Соня? — спросила оборотень.
Но Серж отрицательно покачал головой:
— Она не уверена в том, что видела его сама. Больше со слов Като. Он обманул нас всех! Вор и бандит с улицы! Случайно стал аристократом и рассчитывал получить с этого максимум выгоды. А когда действительно запахло жареным…
Алексас отрицательно покачал головой:
— Нет, Серж. Не верю. Он, конечно, всякого натворил…
— О да! — зло обрадовался Минакуро. — Натворил он реально всякого! Убийства юстициариев, работа с наёмниками, с бандитами. Нашим оружием, мой друг, он со своей бандой завоёвывал Средний Город. И почти завоевал. И нападение на Боярских — это всё та же война за территорию! Он преступник! Преступник до мозга костей! Думает, как преступник. Живёт, как преступник. И, узнав об оказанной ему чести, сбегает, как преступник. Потому что ему нет дела до других!
Серж вскочил и прошёлся по кабинету.
— Поэтому я не рад, что он там с Чарльзом и Афиной. Ему на них плевать. Все эти недомолвки, весь обман. Он использовал нас!
— А нож? — спросил оборотень.
Серж отмахнулся:
— Всего лишь старый артефакт, про который он наплёл небылиц. Никто из нас воочию не видел действия этого предмета.
— Но он нам помогал! — возразила Тифи.
— Чтобы мы чувствовали себя обязанными! — тут же нашёл объяснение Серж. — Чтобы использовать нас! Манипулировать!
Алексас покачал головой:
— Всё равно это… Слишком…
— Можешь мне не верить, — хмыкнул Минакуро. — Не заставляю. Только при мне больше никаких разговоров об этом предателе! Он бросил нас! Бросил Соню! Бросил Эстер! Именно тогда, когда город в нём нуждался! Для меня он — предатель!
Олимпия молча развернулась и, никого не слушая, ушла. Здесь ей больше нечего делать.
Слова Сержа не переубедили её. Даже не поселили в её голове сомнений. Олимпия всё так же была полностью уверена в Като. Серж кое-чего не понимал. Грохиры чувствовали эмоции. Не всегда чётко, иногда человек испытывал слишком многое, чтобы в мешанине можно было точно что-то разобрать, но они с Като слишком много времени провели вместе.
Като не врал, когда говорил о синем, когда рассказывал о других своих проблемах. Он искренне сопереживал, искренне помогал. Искренне ненавидел. Зверь не мог ошибиться. Только не в этом. Зверь не потерпел бы рядом с собой лжеца. Олимпия готова была ждать. Она дождётся, а он вернётся за ней.
После ухода волчицы в кабинете установилась гнетущая тишина. Серж поморщился и вернулся на диван. Желание напиться стало ещё острее.
— Серж, он не мог врать, — твёрдо произнёс Алексас.
— Я сказал, что не хочу…
— Заткнись и послушай! — рявкнул на него оборотень. — Он говорил при нас троих. Мы не всегда можем определить ложь чужака, но когда дело касается хорошо знакомого человека — обмануть нас очень сложно. Он нам не врал.