И малолетний будущий колдун был в своём праве. И потому я склонился. Склонился, ожидая удара по голове, от которого в таком положении не смог бы защититься при всём желании. Мои соратники также склонились, повторяя за мной.
— Мы приносим свои извинения, сир, — произнёс я и задержал дыхание.
Удар уронил меня мордой на вонючую брусчатку. За этим последовало ещё пара, и рядом приземлились два моих соратника. А затем на голову опустилась ступня. Право сильного.
— Научите этого придурка манерам, шпана, — презрительно процедил парень. — Иначе кто-нибудь другой не будет таким добреньким, как я.
Нога исчезла, послышались шаги. Он уходил. И самое дерьмовое в том, что я вынужден был признать: он прав. По местным меркам парень ещё очень сдержанно с нами обошёлся. Нельзя сказать, что здешняя аристократия была повсеместно поражена высокомерием головного мозга или приступами ударяющей в голову мочи. Здесь так принято, так работают неписаные правила.
Кое-как поднявшись, я оглянулся. Юный колдун уходил не оборачиваясь. И демоны с ним. Этот самый парень лет через десять получит свой браслет — символ боевого мага и направление в чужую страну за надом от правящей партии. А также все шансы сложить голову в бою ещё до тридцати лет. При такой интересной и насыщенной жизни некоторая нервозность местных магов кажется мне вполне оправданной.
Я перевёл взгляд на Тоди, угрюмо поднимавшегося с земли. Мой, через третье колено, родственник. Мне он никогда не нравился, но мама очень просила взять мальчика в наши игры. Вот только мальчик приносил нам слишком много проблем.
Глянув в ту сторону, где скрылся будущий колдун, Тоди зло сплюнул:
— Ну и мудак, — и тут же схватился за челюсть.
Этот мудак минутой ранее от души врезал Тоди по морде, причём совершенно заслуженно. В открытую грубить аристократу, будь ты хоть три раза свободным человеком, это надо вообще мозгов не иметь. Именно поэтому я подошёл к своему проблемному родственнику и съездил по морде повторно, со всей имеющейся пролетарской силой.
Малолетний колдун уверенно побил бы нас четверых, даже особо не вспотев, но среди обычных детей моего возраста одним из первых драчунов был я. В нашем районе я делил звание лучшего с парнишкой, ублюдком, в смысле незаконнорождённым сыном одарённого, выброшенным вместе с мамашей на улицу. Поэтому мой удар ожидаемо уронил Тоди на землю повторно.
— Эй! Ты чего?! — схватившись за скулу, взвыл этот кретин.
— Я предупреждал тебя. Ещё один залёт, и ты идёшь нахер. А ты на ровном месте посрался с благородным.
Два моих приятеля, которым Тоди нравился не больше, чем мне, смотрели на парня презрительно, и в то же время даже с некоторым облегчением. Да, он больше не наша проблема.
— Это был просто какой-то придурок! — выкрикнул парень.
Очень захотелось добавить ему ещё и с ноги. Для более глубокого внедрения информации в пустую голову.
— Тоди. Он шёл мимо. Даже не взглянул в нашу сторону. Какого хрена ты вообще разинул свою вонючую пасть?
Парень искренне удивился, будто я спросил у него какую-то ересь.
— Не ну а чё он?
Нда. Это клиника. Всё, не хочу с ним возиться ни единой секунды.
— Всё, Тоди. Проваливай. Ты больше не с нами.
Мои слова его ошеломили. Даже губа затряслась, разве что слёзы не потекли.
— Нет! Ты так не поступишь!
— Уже, — пожимаю плечами. — Я предупреждал, что тебе нужно думать башкой. Ты не услышал, продолжая думать жопой. Теперь ты сам по себе.
Его лицо скривилось в обиде.
— Я всё Гэрри расскажу!
Я поморщился, да и парни тоже. Ещё и крыса. Даже хорошо, что мы избавились от него сейчас.
— Придёшь к нам — получишь по морде. Тебя здесь больше не ждут, — и, разворачиваясь на месте, бросил парням: — Пошли.
Гэрри — это не есть хорошо. Он из старших, уже работает два года, тоже дальний родственник. Так-то парень адекватный, но есть у него один бзик: «За семью надо стоять». И будь твой побратим хоть трижды занозой в заднице, он всё равно твоя семья, и надо за него держаться. Сделать Гэрри ничего не сделает, но мозг оттрахает точно. А портить с ним отношения не хотелось. Впрочем, отношения с ним никак не стоят всех тех неприятностей, которые ещё доставит нам Тоди, если мы его оставим. Но мы его не оставим.
Этот мир не прощает глупых ошибок.