— Тогда давай двигаться, пока кто-нибудь хищный и злой не заглянул на огонёк.
Лохматый и худой заключённый вышел из камеры и, не спуская с меня взгляда, поднял факел. Я опустил арбалет вниз, показывая, что не держу его на прицеле постоянно.
— Давай только без глупостей, — попросил, видя, как он наблюдает за арбалетом, — Я только сегодня пяток человек на тот свет отправил, и сделаю это ещё раз.
Мужчина хмыкнул, двинувшись обратно к выходу.
— Там слева была комната. Всё, что нам нужно...
Граница темноты внезапно бросила в нас нечто серое и бесформенное. Мой спутник успел отшатнуться, отбросив факел, а я вскинул арбалет и выстрелил. Щёлкнул механизм, с влажным звуком болт вошёл в человеческую плоть. Это был человек, один из заключённых, как-то выбравшийся из камеры. И пошедший за нашими жизнями вместо того, чтобы искать свободу.
А затем на нас прыгнули остальные. Я успел взвести арбалет и выстрелить лишь раз. Промазал, болт ударил прыгнувшему на меня в плечо, едва не развернув его на месте, но не остановил.
Бросаю арбалет, потянувшись за ножом, но не успеваю. Нож в скрытой кобуре, под одеждой. В данной ситуации он с таким же успехом мог лежать в сейфе начальника тюрьмы. Раненый заключённый наваливается на меня, хватаясь за плечи, обдавая гнилым дыханием.
Вместо ножа достаю арбалетный болт, втыкаю в брюхо неудачника, тут же дёргая на себя. Остриё с зацепами вырывает, наверное, целый кусок мяса, так громко взвывает мой противник. Конвульсивно дёргаясь от боли, он сваливается с меня на левую сторону, освобождая мою правую руку и открываясь для удара. Второй раз я мечу в шею, стараясь загнать болт поглубже.
Руку обдаёт горячей кровью, брызги летят на лицо, но хрип рядом говорит о том, что противник более не опасен. Извиваясь, уже высвобождаю левую руку, тут же пытаясь найти взглядом арбалет. Рядом мой проводник бьёт кому-то морду, тут же пропадая из моего поля зрения.
Из темноты ко мне бросается следующий противник, и я понимаю, что не успеваю дотянуться до оружия, отброшенного непонятно куда. Поэтому хватаю факел, чтобы тут же ткнуть им в лицо противника. Он отпрянул, прикрываясь руками и давая мне так необходимые мгновения. Я, быстро перекинув факел в левую руку, наконец выхватываю нож. Заключённый, крича от ярости и боли, бросается на меня вновь. «Как-то странно бестолково» — приходит непрошеная мысль, — «он больше похож на бешеное животное, чем на человека».
Тело же продолжает двигаться, да и разум сосредоточен только на выживании, пусть и через смерть того, кто представляет для меня угрозу. Взмах ножа оставляет длинную глубокую полосу на запястье заключённого, заставляя его вновь отпрянуть. И теперь уже я иду на сближение, одновременно тыча факелом в лицо и нанося колющий удар в брюхо. Попал, но неудачно. Противник хватается за бок, сгибается вперёд, кричит, кряхтит. В его глазах нет разума. Я замираю на миг, наблюдая за метаморфозами лица. Безумец, смертельно напуганный. И всё же он делает шаг вперёд, будто надеется хотя бы укусить, если не схватить.
Сбоку выскакивает мой проводник, обрушивая на голову недобитку удар не пойми откуда взявшейся палки. Удар разбивает черепушку, и на пол падает уже труп.
— Оно идёт! Пистолет!
Не успел я спросить, что он подразумевает под «оно», как мою голову пробила боль, будто в оба виска вкручивали ржавые кривые штыри. В глазах помутнело, к горлу подобралась тошнота, руки задрожали. Но я всё же потянулся за кобурой, долго сражаясь с язычком-защёлкой.
Мигнул свет.
За то мгновение, на которое отступала темнота, я успел увидеть ещё нескольких заключённых, стоявших у стен. И нечто в центре коридора. Нечто тёмное и бесплотное, как дым.
— Убей его! — шипит рядом моей проводник.
Сомневаюсь, что эту тварь можно просто так застрелить, но как минимум попытаться обязан. Поднимаю пистолет дрожащей рукой и направляю туда, где видел тёмного. А затем сосредотачиваюсь, ожидая очередной вспышки света. Будет всего один выстрел, одна попытка, дрожащими руками перезарядить пистолет я не смогу.
Но вместо света ламп коридор внезапно заполняется багровым сиянием. Источник этого кровавого излучения будто где-то за спиной чёрного силуэта, приближающегося ко мне. Вот оно. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, прицеливаясь и положив палец на спуск.
— Като...
С новой болью голос ввинчивается в череп. Багрянец выхватывает из тьмы силуэт. Химуро. Парень смотрел на меня пустыми окровавленными глазницами, приближаясь шаг за шагом.
— Като... Это я...
От боли темнело в глазах. Да в голове вообще стояла полная муть, не позволявшая хоть немного сосредоточиться и выдать хотя бы какую-то сознательную мысль...
— Убей эту тварь! — шипит сквозь боль мой спутник.
А я не могу. Об черепушку изнутри колотятся мысли о том, что он мой друг, что я пришёл сюда за ним, что я не могу его убить. Рука с пистолетом не просто дрожит, она ходуном ходит, ствол никак не хочет смотреть на фигуру Химуро, то уходя вверх, то в стороны, то опуская.
— Убей! — твердит заключённый.
Багровый свет на миг вспыхивает сильнее, и заключённый замолкает, лишь тяжело с хрипом втягивая и выталкивая воздух.
— Като... — повторяет Химуро.
Всё вокруг заполняется багровым светом, я не могу отвести взгляд, в голове роятся мысли, которые я не могу даже ухватить. Виски раскалывает...
— Прочь из моей головы... — прошептал я.
Багровое зарево ослабло.
— Прочь из моей головы. — повторил уже более осмысленно.
Боль стала сильнее, но в то же время стала и более терпимая.
— Прочь из моей головы! — прорычал я.
Рука перестала дрожать.
— Като... — вновь повторил голос.
Но в моей голове уже сложился пазл из неадекватных заключённых со странным поведением и всем тем, что я видел сейчас. Даже если эта тварь захватила Химуро... Это лишь значит, что сам он уже мёртв, являясь лишь пустой марионеткой без зачатков сознания. Я не мог знать, вообще не представлял, что за тварь передо мной. Но если я не выстрелю — мы все точно останемся её марионетками.
Я навожу пистолет прямо на грудь и дёргаю пальцем курок до того, как успеваю осознать, что действительно выстрелил. Звука неслышно. Вообще, вдруг стало удивительно тихо. Силуэт потемнел, багровый свет пропал. Всё исчезло во тьме. Голова раскалывается, но в сравнении с тем, что было минуту назад, я чувствую почти блаженство. Мигал свет, обычный, настоящий, идущий от магических светильников. Рядом слышалось тяжёлое, но уже не хриплое дыхание моего проводника.
Не может быть всё так просто!
Приподнимаюсь, всё ещё испытывая целый букет самых неприятных ощущений, но приподнимаюсь и оглядываюсь. Тела заключённых лежат на полу, не подавая признаков жизни. В центре коридора лужи чего-то тёмного. И тело. А ещё мы двое. Всё.