Жрецы пошли не через ворота.
Стена сарая взорвалась, разлетаясь под силой вырывающегося изнутри существа. Фигура, сотканная, связанная из жгутов яростного ветра, взмахнула рукой, раскрывающейся десятками хлыстов, режущих всё на своём пути вихрей воздуха. Юстициарии слаженно бросаются врассыпную, отвечая множеством одинаковых заклинаний. Фигура взмахивает рукой второй раз, но внезапно взрывается, разом высвобождая весь связанный магией воздух. Поток ветра ударил в лицо, за спиной натужно затрещало дерево, вокруг потемнело. Воздушный голем продержался лишь секунды.
Но чёрным теням, скользнувшим в пролом следом за ним, этого было достаточно. Я успел рассмотреть лишь первые мгновения начинающихся поединков, в которых посвящённые налетали на одарённых, готовые обрушить всё, что успели выучить и освоить. Вспышки заклинаний оформили хаос битвы, скрывая их от моего взгляда.
Раздался грохот, над складом поднялся столб дыма, сражение началось ещё где-то. И, наконец, открылись ворота.
Артур медленным шагом двигался прямо на Ориса и обоих Минакуро. Торс его был обнажён, открывая пятно чёрной кожи вокруг символа, я видел у Химуро и Джейн такой же. Глаза горели голубым светом, вокруг них струился голубоватый дымок, словно они отдавали пар.
Ощущение от присутствия Божества усилилось многократно. Оно стало сопоставимо с тем, что я перенёс во время церемонии.
Рыцари атаковали синхронно. Мужчина бросил тело вперёд, выстреливая собой как из пушки. Артур вскидывает руку. Раздаётся хлопок, идёт волна, но не от взрыва, а от столкновения. Открытая ладонь жреца остановила удар коленом рыцаря.
Из спины жреца появились чёрные жгуты-щупальца, тут же дёрнувшиеся за рыцарем, но одарённый уже уступал место своей спутнице. Женщина не двигалась, но, повинуясь её воле, из травы поднялись силуэты воинов, окруживших жреца. Они атаковали его со всех возможных направлений. Тени, бесплотные, но смертоносные.
Щупальца жреца ударили о землю, подбрасывая своего хозяина в воздух. Артур раскрыл чёрные крылья. Это существо уже не было человеком. Куда ближе оно было к тварям, вырывающимся из Подземного Города.
А я услышал шёпот.
Шёпот, способный заглушить весь хаос, творящийся вокруг. Шёпот сотен голосов. Они говорили в диссонанс, шептали каждый по отдельности. Они были щупальцами, что тянулись к моему разуму.
— Убей их...
— Защищайся...
— Спасайся...
— Дерись...
— Убей всех...
Щупальцами, что ввинчивались в голову, вызывая адскую боль. И я закричал, хватаясь за волосы, пытаясь отползти, убраться подальше от источника этой силы. От источника боли.
Враг заметил мой крик. Некто, бесконечно чуждый и враждебный мне, смотрел на меня приближаясь. Я не видел его, сжимая веки что было сил. Чувствовал. Голоса взорвались криком, взвыли, умоляя, прося, требуя, приказывая убить его, разорвать на части, уничтожить, сжечь всепожирающим пламенем.
Ведь это было так просто. Достаточно пожелать. Достаточно позволить тому тёмному, что сидит за гранью, тому, с чем я связал свою душу, достаточно только разрешить ему. Подчиниться. Дать ему своё тело.
Знак. Символ. Трикветр, вписанный в незамкнутую окружность.
Отдать свою волю.
— Твой разум мой! — тяжёлый рык заглушает все голоса, весь шёпот, заглушает всё.
И я подчиняюсь раньше, чем успеваю понять, что произошло.
Моя рука удерживает нож. Лезвие слегка дрожит в паре сантиметров от шеи Ориса. Юстициарий хмур, но не удивлён. Его рот открывается, он что-то говорит, но я слышу только шёпот множества голосов.
Толчок. Орис отталкивает меня, продолжая удерживать руку с ножом. И моё тело без моего желания начинает двигаться. Ладонь выпускает нож, вторая рука моментом его перехватывает, тут же пытаясь ткнуть лезвием в грудь юстициария. Одарённый с ленцой, медленно отводит удар... Или не медленно? Мы двигаемся быстро. Очень быстро. Но воспринимается всё это иначе.
— Вор должен умереть!
Тело, придавленное чужой волей, бросается в атаку. Удар за ударом, лезвие ножа стремится достать плоть противника, и, кажется, с каждым разом всё ближе. Орис уклоняется, вновь и вновь отводит атаки, но выражение его лица становится всё более напряжённым.
Почему я должен его убивать?
Рука с ножом замирает на середине удара.
— Должен умереть!— ревёт в разуме чужой голос.
— Убить...
— Отобрать...
— Разорвать... — шёпотом вторят голоса.
Не обращая на них внимания, я перевожу взгляд на ладонь, сжимающую нож. Чёрная кожа. Усилие воли и железка падает на землю. Пальцы с когтями подрагивают, пытаясь схватить что-то.
Трикветр, вписанный в незамкнутую окружность.
Рву на себе тюремную робу. Пятно чёрной кожи на груди. И белый символ под сердцем.
— Я даю тебе силу! — ревёт чужак.
Я об этой силе не просил!
— Без меня ты никто!
Нет.
— Като! — окрик Ориса пробивается через отступающую пелену.
Голова кружится. Меня рвёт. Я падаю на колени и блюю прямо себе под ноги. Мозги кипят в черепной коробке. Однако главное и самое позитивное — ощущение чужого присутствия ослабло.
— Като! — повторяет юстициарий, не решаясь подойти ближе.
Но я молчу, медленно приходя в себя. А ещё молчу потому, что на языке вертится исключительно нецензурная лексика. Чёртов храм! Демоновы жрецы! Нужно было понимать, что бесплатный сыр только в мышеловке! Но чтобы подложить такую свинью! Превращение в раба! Обменять свою жизнь и своё тело на силу! Обменять свой разум и волю!
К чертям храмовников!
— Держись, — подбадривает меня Орис. — Ты всё ещё очень нужен Минакуро, а от этой дряни можно избавиться. Всё будет хорошо.
Будучи всё ещё не в состоянии говорить, я сумел открыть глаза. Орис держит какую-то защиту, отрезавшую нас от постепенно затухающего боя. И, кажется, жрецы поигрывают. Только Артур ещё огрызается, отбиваясь от рыцарей.
— Ненавижу жрецов, — выдохнул я.
Это вызвало у юстициария улыбку.
— Оклемался?
Очень хотелось огрызнуться, но сил на это не хватило. Сумел выдать только короткое:
— Нет.
— Давай уберём тебя подальше отсюда, — озвучил Орис своё намерение. — Станет легче.
Я не сопротивлялся. Мужчина легко поднял меня на ноги и, придерживая за плечо, поволок куда-то. Дороги я не разбирал, сосредоточенный только на том, чтобы правильно переставлять ноги. Да косился на свою грудь, на нормальную кожу, туда, где ещё недавно был проклятый символ. В гробу я видал такое перерождение. Если местный божок понимает под перерождением превращение в гадского демона с промытыми мозгами, я буду самым рьяным атеистом.