— Ну как, Леня, дела?
— Отлично, Петр Дмитриевич!
— Приняли?
— Приняли. Разве вашей, Дмитриевич, рекомендации можно отказать?
— Она, Леня, не только моя, — смутился Комар. — И другие рекомендации у тебя тоже весомые, серьезные.
— А чьи еще? — спросил я.
— Иван Казакевич дал, — ответил Васьковский, — механизатор, рационализатор. Словом, два заслуженных колхозника рекомендовали меня в партию.
Леня Васьковский был все еще взволнован. И неудивительно! Такое ответственное событие в его жизни!
— Теперь, Леня, видимо, ты у нас не задержишься. Чувствую, что тебя председателем выдвигать станут…
Наконец приехали из Орши на машине Володи Макаренки ветфельдшер Леонид Белецкий и Василь Кавецкий.
— А братец ты мой! — кинулась к ним Елена Семеновна. — Вы же, наверно, и голодные и холодные… А мне и покормить вас некогда — на ферму надо идти.
— Ничего, Лена, ничего, не переживай. Сами соберем поужинать. Мы в ларьке мясокомбината печенки купили. Сейчас зажарим.
И поскольку все, кто был в хате, уже знали о беде Комаровых, знали, зачем ездили мужчины на мясокомбинат, Елена Семеновна в сенях рассказала об этом мне одному:
— Это же у нас сегодня будто похороны. Отвез мой братец на мясокомбинат телку, которую я на корову растила. И так уж, ей-богу, на душе грустно, так горько — точно человека похоронила. В хлев, поверите ли, не могу зайти. Как только гляну, что там пусто, так слезы из глаз катятся. А такая она была хорошая, моя телка. Поверите ли, я ей даже воды не давала — одним только молочком и поила. А как она ела! Бывало, когда ест, так даже на коленки становится. Только все равно почему-то из хлева вырваться ей хотелось. И вон какую стенку, из бревен сложенную, перескочила. Стенка эта, вон сами взгляните, какая высокая, а она перескочила, — конечно, силы у нее было много. Только все же животом, видимо, о бревна ударилась. Приду в хлев, а она, бедная, лежит и, поверите ли, стонет, как человек, — ых, ых, ых…
Комариха пошла на ферму. Вася Кавецкий и ветфельдшер на газовой плите жарили печенку. Чтобы я не скучал, самая меньшая дочка Комара — четырехклассница Света — принесла мне толстый семейный альбом.
Давай, Геннадий, полистаем его.
Вот небольшой, с обломанными уголками фотоснимок. Возле новой Комаровой хаты весело смеются, хохочут, чуть не ложатся от смеха дети. Они сидят на лавках, стоят за ними, лежат спереди на траве — ну, целый детский сад в палисаднике! Даже не верится, что столько смехунов поместилось на таком маленьком клочке фотобумаги. Столько мордочек! И каждое смеющееся личико можно разглядывать долго, часами — не наскучит. Мне показалось, что и сама хата вместе с детьми добродушно смеется своими широкими, освещенными солнцем окнами.
Что ж, видно, она очень ласковая и гостеприимная, эта новая хата, если смогла собрать возле себя и рассмешить столько детей!
— А кто вот этот весельчак? — показываю я Свете другую, немного пожелтевшую уже фотокарточку, где тоже широко и беззаботно смеется (рот — до самых ушей!) курносый мальчишка.
— А неужели не узнаете? — не сразу говорит Света.
— Разве его узнаешь, если он смеется так, будто только что смешной блин проглотил.
— А вы все равно узнайте! — настаивает Света.
Когда я все же сдался и сказал, что ни за что не узнаю этого вихрастого мальчика. Света подсказала:
— А вы в сени загляните. Он там печенку жарит. Это же наш дядя Вася…
Да, это действительно дядя Вася. Василий Семенович Кавецкий, заслуженный колхозник. Тот, что вот сейчас умело хлопочет возле плиты, где весело шипит сковорода. Как же это я его не узнал? А можно было отгадать: вон ведь и нос тот самый, и рот похожий, и глаза те же — в них уже можно увидеть ручеек той доброты, которой обрадуются люди в его зрелом возрасте.
— А это моя старшая дочка, Рая, — неожиданно из-за наших плеч подсказал Петр Дмитриевич, который незаметно подошел к столу.
У маленькой девочки, как это чаще всего бывает на фотокарточках, немного неестественная поза. Девочка сидит очень прямо, слишком напряженно смотрит в объектив. В строгом школьном платьице с белым передничком. И сама — такая уж строгая.
— Тогда Рая еще в школе училась, — добавляет Света.
Да, тогда, когда фотографировалась, Рая еще не знала, кем она станет, что будет делать после школы. Может, даже и она мечтала (кто из девчат, скажите, не лелеял такой мечты!) о шумном успехе артистки. Не знали еще, какой путь в жизни изберет дочка, и сами ее родители.