Даже по-июньски приятно запахло в моей комнате андреевским лугом — нет, не как-то особенно, нет, не по-своему, а именно так, как пахнут во время сенокоса, видимо, все луга на свете.
И еще вспомнилось, как один мой знакомый, который всю свою жизнь прожил в городе, нарочно поехал на год в деревню, чтобы самому увидеть хоть в конце жизни это величайшее чудо на земле — рождение хлеба.
Поехал и остался в ней навсегда.
Витебщина, колхоз «Большевик»,
октябрь 1970 — июнь 1972
