Джек ткнулся лбом в ладонь Баки. И почувствовал, как на его затылок ложится вторая ладонь.
— Я тоже люблю его, — глухим голосом сказал Баки, не открывая глаз. — Может, это подружит нас, принц Джек?
Джек вздрогнул, поднял взгляд на безмятежное лицо Баки, но почему-то не спешил уходить, несмотря на то, что был застигнут врасплох. Он не знал, что ещё сказать супругу своего любовника, но и что тут скажешь? Он почти всё лето делил постель с Броком, влюбился так, что проще сердце вынуть, чем разлюбить и сейчас винился перед мужем того, кто был всем его миром.
— Прости, — прошептал Джек, ссутулился. — Я узнал о тебе почти сразу, но не мог не приходить, не мог не звать его к себе.
Рука Баки бессильно упала на постель. Он ненадолго открыл глаза и тяжело вздохнул.
— Любовь зла, стрелы ее — стрелы огненные, — медленно выговорил Баки. — Из-за меня порушилась вся жизнь Брока. Я ничего не могу дать ему, только забираю. Я люблю его. И ты люби. Брок того стоит.
— Сможешь, — горячо заверил Джек, сам не понимая откуда в нём столько злой решимости всё исправить. — Я помогу, ты поправишься. И мы… будем любить его вдвоём. Правильно?
Если быть совсем откровенным с самим собой, Джеку бы радоваться болезни Баки, продержать его рядом с Томасиной подольше, дать отмучаться, спокойно уйти за грань и остаться в жизни Брока единственным. Но это было неправильно, всё в душе Джека восставало от одной только мысли, что Брок потеряет того, ради кого жил последние годы, выкладываясь на максимум, ради кого глотал дерьмо этого мира, забыл про гордость и самого себя, и благодаря кому Джек узнал, каково это — любить.
— Ты поправишься, — тихо сказал Джек, поддавшись порыву, коснулся губами худой ладони.
Баки слабо сжал его пальцы и снова провалился в забытье.
Джек просидел рядом с Баки до самого рассвета и лишь когда небо на востоке начало светлеть, выскользнул из комнаты, вернулся к себе в спальню, откупорил бутылку настойки и, игнорируя стакан, выхлебал почти до половины.
Жизнь поворачивалась к нему странным боком, и он пока не знал, радоваться ли ему этому.
Брок проснулся поздно, когда солнце уже встало. Первым, что он увидел, открыв глаза, был пьющий с утра Джек.
— Милый, — сказал он. — Не рано ли ты начал?
Отмахиваться Джек не стал, да и сам понимал, что настойка всех бед не решит, но думалось, катая на языке травяную горечь, почему-то проще, не нужно было оглядываться на какие-то моральные нормы, алкоголь делал его свободнее. Главное — не увлекаться.
— Подумать надо было, — ответил Джек, допил последние капли и, поставив бутылку к ногам, откинулся на спинку кресла.
— Давай я умоюсь, — сказал Брок, — и будем думать вместе.
Он быстро ополоснул лицо, вымыл шею и грудь, оделся, заглянул к спящему Баки и вернулся к Джеку. Сел у его ног, прижался лбом к колену.
— Давно так не высыпался, — признался он. — Мне нужно напоить Баки настойкой и накормить его. Распорядишься о завтраке?
Джек положил руку на голову Брока, вплёл пальцы в жёсткие пряди, погладил.
— Конечно, — ответил он, но ладонь так и не убрал.
События минувшего дня натолкнули его на странные, даже пугающие в чём-то мысли. Джек всегда хотел корону, но не сейчас, не в обозримом будущем, а когда-нибудь очень потом. Вот только выходило, что надо думать именно сейчас. За себя он никогда не боялся, чего уж там, ну сгинет — никто по нему не заплачет, а вот Брока с Баки необходимо было беречь. Обязательно ведь найдётся доброхот, решивший донести до Его Величества, насколько низко пал принц Джонатан. И если за свою прислугу, Персиваля и Стэнли он был спокоен, то за тех же соседей поручиться не мог. А значит, с Сайласом надо было что-то делать.
Брок потерся о его руку и встал.
— Пойду к Баки. Распорядись о еде, мой принц, — попросил он.
Джек разбудил Филлис, не привыкшую к тому, что Его Высочество завтракает дома, приказал приготовить лёгкий завтрак, выдал ей листок с рекомендациями Персиваля. Чуть не разругался с Томасом насчёт закупки дров на зиму, согласился на компромисс и даже подумал выдать ему премию за непримиримость и баранье упорство.
В комнату Джек вернулся тогда, когда Брок, накормив Баки бульоном, уже сидел за накрытым на две персоны столом.
— Расскажи мне о Баки, — попросил Джек, расстилая на коленях салфетку. — Мне его лицо отчего-то кажется очень знакомым.
— Это потому, что вы очень похожи, — объяснил Брок. — Я бы подумал, что он твой отец, да он не настолько стар. Ему еще и сорока нету. Стрелок он. Его боги поцеловали. Никогда не промахивается, из большого лука бьет на полмили в глаз, из арбалета — на пятьсот шагов.
— Погоди, — Джек отставил чашку в сторону. — Я же о нём слышал. Зимний Солдат, да? А почему Зимний? Я всегда считал его кем-то вроде легенды. Нам в Академии вечно его в пример ставили как лучшего стрелка и тактика.
— Да, Зимний Солдат — это он. Молится он богам зимы, и любят они его, вот и Зимний. Ему и после проклятья в морозы всегда лучше становилось, а в Йоль он совсем прежний.
Джек накрыл ладонь Брока своей, сжал, стараясь поддержать.
— Мы вылечим Баки. Полнолуние не так близко, но мы справимся, — улыбнулся Джек и тут же перевёл взгляд на большие часы в углу комнаты. — Ох, опять опаздываю, отец мне голову когда-нибудь отгрызет. Прости, родной, но во дворец пора спешить. Постараюсь вернуться пораньше и достать для Баки кофе.
Он перегнулся через стол, поцеловал Брока и крикнул Филлис, веля подготовить ему коня. Халат полетел на кресло, Джек, обнадёженный и впервые практически довольный жизнью, сладко потянулся, расправил плечи. Ему предстоял сложный день.
***
Брок провел с Баки весь день до вечера, впервые не беспокоясь о том, где взять еды, и о том, что Баки продует в щелястом фургоне. А под вечер, в сумерках, он выскользнул из дома так незаметно, что не увидели даже слуги, и отправился потрошить свой схрон. Вернулся он часа через полтора, неся завернутый в холстину арбалет искусной работы и полсотни болтов к нему.
Джек ввалился в особняк далеко за полночь, отмахнувшись от подскочившего Томаса, побрёл к лестнице. Его день ничем особым не отличался, всё те же лица и проблемы. Но сейчас у Джека было несколько целей, которые не давали ему нырнуть в серую пучину дворцовой жизни, заставляя барахтаться.
Первым пунктом значилась встреча со Стэнли. Ушлый глава разведки знал всё и обо всех, сам человек мог о себе что-то не подозревать, а Стэнли это уже знал и мог продать или, наоборот, промолчать, если сумма вознаграждения его более чем устраивала.
— Ты хочешь что? — подавился он бренди, закашлялся.
— Я хочу убить Томасину, — спокойно ответил Джек.
— Однако ты меня удивляешь. Точнее, меня удивляет, что только сейчас. Этот Брок на тебя хорошо влияет, — Стэнли подмигнул Джеку, но тут же переключился на деловой тон. — Убивай, от меня-то тебе что надо?
— Маршрут и имена стражников.
— А что мне будет за это? — Стэнли сцепил пальцы в замок.
— Лучше скажи, что ты хочешь.
Джек уже мысленно прикидывал, сколько может стоить ему эта дружеская помощь, как Стэнли огорошил его:
— Поцелуй, всего один поцелуй принца Джонатана, — сказал он и тут же расхохотался в голос. — Ты бы видел свою рожу сейчас, будто вместо пирога с джемом получил протухшую крысу. Ящик вина из хранилищ Сайласа — и мы в расчёте.
Вторым — кофе для Баки.
Джек ведал снабжением как своей маленькой армии, которую и не думал распускать, несмотря на недовольство отца, так и основными финансами, что Сайлас тратил на военные нужды. Знал, где закупить продовольствие, оружие, одежду и прочее что пригодилось бы в походе, а вот с кофе были проблемы. Не знал он, у кого Роза заказывала так полюбившийся ей напиток, а потому, не мудрствуя лукаво, выкрал медную банку с коричневыми ароматными зёрнами с кухни. Он несколько раз видел, как готовили для матери и вполне был в состоянии объяснить Филлис, что от неё требовалось.