– Я поеду к себе, вечером заеду, – произнес он, словно заглядывая в мысли Шэрен.
– Может, останешься на обед? – удивляясь, как быстро он расправился с бутербродом, спросила Шэрен. Брендон отрицательно качнул головой, взял лежавшие возле Трейси сигары, шепнув ей на ухо: «Это мое лучшее Рождество».
Когда мужчины вышли, Шэрен изумленно воскликнула:
– Ты что, переспала с ним?!
Трейси поперхнулась кофе и, прокашлявшись, сипло проговорила:
– Это ничего не значит. Просто секс. – Она понимала, откуда такая реакция, ведь сама же не раз утверждала, что с Брендоном ляжет разве что в гроб, и только потому, что будет мертва и у нее не будет выбора. А еще, при свете дня, вся ситуация выглядела паршиво: переспать с мужчиной, у которого есть девушка, которая в это время ждала его у него же дома, с его же родителями! Позор. А в добавок ко всему вся эта дружная компания должна провести вместе незабываемую праздничную неделю – двойной позор! «Четыре оргазма хорошо делятся на два позора, – размышляла Трейси, стараясь мыслить позитивно. – Я даже в плюсе. Пока». Она не то чтобы жалела, но повторять не собиралась, по крайней мере, именно так заявила Брендону, когда он затаскивал ее под душ. Она уступила, в последний раз. Его доводы оказались впечатляющими и очень убедительными.
– Секс всегда что-то значит, – тем временем парировала Шэрен, наливая в стакан апельсиновый сок и подавая тарелку с еще одним сэндвичем.
– И что же? – Трейси откусила большой кусок и зажмурилась от удовольствия: хрустящий хлеб и тунец – потрясающе!
– Ну-у, – задумавшись, протянула Шэрен. – Хотя бы то, что вы еще можете им заниматься!
– Аргумент, – вмешался в разговор Ник, подходя к жене. – Если что, я в кабинете, мне нужно немного поработать.
«И мне», – про себя вставила Трейси.
– Ты же обещал не работать! – расстроилась Шэрен.
«И я обещала», – думала Трейси, доедая бутерброд.
– Я быстро, клянусь, или хотите поговорить втроем? – Ник, удобно устраиваясь на высоком стуле, невинным взглядом смотрел на болтливых подружек.
– Иди уже, – махнула рукой Шэрен и добавила, когда муж вышел: – Это все переезд.
– Тяжело уезжать в чужую страну? Бросать дом?
– С Ником я везде дома, а Мэтти полезно попрактиковаться в лингвистике, тем более что его папа обожает Францию. Бабушка, конечно, расстроена, но я им сделала визы, будем летать друг к другу в гости. – Она тоскливо улыбнулась – уезжать было тяжело. – Ладно, вернемся к тебе. И как?
– Что: как?
– Ты знаешь что!
Брендон всегда казался напыщенным самцом и вел себя соответствующе, но теперь у Шэрен появилась возможность узнать: так ли это? Есть там хоть на что смотреть?
– Нормально.
– Просто нормально?
– Хорошо.
– На сколько по десятибалльной шкале?
– На одиннадцать, – не раздумывая, ответила Трейси.
– Дюймов? – рассмеялась Шэрен и, быстро оборачиваясь, как ни в чем не бывало проворковала: – Кто у нас проснулся!
На кухню вошла Лилиан Хейворт – мать Ника – с Мэттью на руках.
– Здравствуй, Трейси, – она поцеловала ее в щеку и передала сына матери. – Мэтти очень голодный.
– Я вижу, – смеясь, ответила Шэрен, когда сын начал запихивать в рот ее волосы.
– Что вы тут обсуждали так весело? – присаживаясь, спросила Лилиан.
– Трейси ходила на новый спектакль, экспериментальная постановка, вот рассказывала.
– И как? Есть потенциал?
– Да, – серьезно отозвалась Трейси. – Большой, я бы даже сказала огромный.
Шэрен с силой прикусила губу, чтобы не прыснуть от смеха – Мэтти удобно устроился у нее на руках, и она боялась напугать его – крику будет столько, что никакой кашей потом не накормить!
– О, я обожаю эксперименты в искусстве! – веско заявила Лилиан. – Обязательно схожу.
Шэрен все-таки захохотала во все горло – Мэтти вторил ей плачем.
Ленивое праздничное настроение зачаровано плыло по воздуху, заряжая беззаботной радостью атмосферу в большой уютной гостиной. В панорамных окнах отражались разноцветные огоньки, загадочно мерцавшие на рождественской елке. Над камином, украшенным хвойными ветками, синими шарами и маленькими свечками, висели большие красные носки, в очаге мерно потрескивали поленья, чью негромкую песнь идеально дополнял тихий храп. Трейси с Мэттью играли возле елки и слушали «Паутинку Шарлотты», которую негромко и с выражением читал отчим Ника, но атмосфера шутливой возни, по всей видимости, действовала на Мартина усыпляюще, и через четверть часа он тихо посапывал, все также держа в руках книгу.