ГЛАВА 1
Вираль.
Восточная провинция королевства Нираль.
Бессмертница.
Хочешь жить — умей вертеться. Не совсем точное выражение, особенно если ты летишь с крыши многоэтажки. Тут уж, как ни крутись, а от встречи с асфальтом не увернешься. Именно так закончилась предыдущая попытка вселения, выбив на какое-то время из колеи, а река забвения не терпит слабости. Как итог — чистая удача в виде вспышки угасающей жизни и новый шанс на жизнь, только в этот раз неизвестно где. А я так привыкла к родному техногенному миру с его тягучим смогом, яркими огнями и вечно спешащими людьми, которые не замечают жизни за повседневными делами и глупыми стремлениями к несбыточным мечтам.
Сознание возвращалось медленно. Сердце успокоилось, теплой волной гоняя кровь по венам. Холодно. Сквозь тонкую ткань железо обжигает лопатки, пальцы неприятно покалывает, а в глаза бьет мертвенный свет странного светильника. Вроде и лампочки нет и на огонь не похоже. Словно белесый камень светится изнутри, рисуя серые разводы на стенах от едва заметных темных прожилок.
Несколько минут я просто лежала, учась заново быть живой. После бесконечной пустоты Грани тело кажется тесным, как платье, выбранное на два размера меньше. Дышать трудно, руки не поднимаются, а ноги как будто спеленала длинная колючая юбка.
Неуверенно села на дрожащих руках. Юбка и впрямь присутствовала, как раз длинная из серой жесткой ткани, из-под которой выглядывает грязно-белая порванная сорочка. Я вытянула вперед руку, выше локтя скрытую широким рукавом. Тонкая, смуглая от загара с синими разводами синяков и ссадин, стягивающих кожу. Ладони, как перчаткой, покрыты засохшей кровью, которая неприятно трескается от каждого движения. Запоздало осмотрела себя на предмет ран, но кроме царапин и ушибов ничего не нашла. Только одежда порвана, да покрыта некрасивыми бурыми пятнами. Кровь-то не моя. И отчего же тогда сбежала прежняя хозяйка тела?
Я спустила ноги и огляделась. Неровные ряды одинаковых столов, обитых железными листами, на которых покоятся тела разной степени давности. Смерти в смысле. Кто-то еще совсем свежий, даже кровь капает на ровные каменные плиты пола, а в ком-то с трудом можно узнать человека. Я поморщилась и спрыгнула со стола. Пятки обожгло холодом. Морг — не худшее место для пробуждения, его обитатели не болтливы и редко бывают агрессивны, за исключением обиталищ некромантов. Но чернокнижники звери редкие, почти всех истребили жнецы, так что шанс встретиться с повелителем мертвых также велики, как родиться прекрасной принцессой.
Покачиваясь, прошла вдоль стола, боясь упасть. Ноги поначалу сопротивлялись, но вскоре смирились с участью еще какое-то время пожить и довольно крепко держали. Я потянулась, слушая неприятный хруст позвоночника, размялась, попрыгала, едва не отбив пятки о каменный пол и направилась к высокому шкафу с одинаковыми небольшими деревянными ящичками. Над каждой дверцей висела табличка, но надписи я прочитать не смогла. Память тела еще не проснулась, а значит, пока придется действовать наугад.
Я заглянула в ближайшие ящики, в которых хранились вещи мертвецов. К удивлению нашелся не только бесполезный хлам, но и весьма нужные вещи. Кривой нож с крупными зазубринами, сапоги, большие по размеру, но всяк лучше, чем босиком, пара плащей с дырами и пятнами крови. Их не стала даже мерить, запах убийственный. Нашлись и кошели, но по виду моих мертвых соседей ожидать золотых гор было глупо. Тощие потертые кошели из плотной ткани подарили пять квадратных монеток со стертой чеканкой. Надеюсь, на пирожок и кофе мне хватит, а там уже подумаю.
Выбрав одну из наиболее сохранившихся сумок, затолкала туда еще одну пару добротных сапог, которые вполне можно будет продать, оторвала у окровавленной рубашки красивое тонкое кружево, которое обычно ценится в подобных мирах и довольная собой поковыляла к выходу. Холодно, а я только родилась, иммунитет слабый, заболеть можно, да и компания подобралась не сказать, чтобы веселая.
Я толкнула массивную дверь, но она осталась глуха к моим попыткам освободиться. Ни ручек, ни замочных скважин. Сплошная неровная поверхность железного листа, обжигающая руки. Я походила вдоль двери, осмотрела стену на наличие рычага или еще какого-нибудь намека на свободу. Но, видимо, открывался холодильник только снаружи. Нехорошо. Если кто-нибудь не придет, участь моя незавидна. Замерзнуть насмерть — не предел мечтаний. Лучше уж с крыши лететь. Быстрее.
Я попрыгала, сделала зарядку, поковырялась в карманах тел, найдя еще пару монет и все же вернулась к вонючим плащам, укутавшись по самые глаза. Лучше задыхаться, чем мерзнуть. Уселась на стол, подогнув под себя тощие грязные ноги, и вздохнула, разглядывая мертвых соседей. Одежда простая, по большей части самодельная с кривыми заплатками. Ткани не крашеные, серые и грязно-белые. Только один из десятка привлекал внимание богатой одеждой. Бархат, темно-синий с остатками облезшей золотой нити. Белая рубашка выделялась в сером цвете стен тусклым блеском шелка, с которого я бессовестно оборвала кружева. Сам мужчина, в отличие от окружающих, выглядел достаточно ухоженно. Во всяком случае, под аккуратно состриженными ногтями не наблюдалось земляных залежей, а волосы хоть и растрепаны, но недавно вымыты. На общем фоне он выглядел почти живым, если бы не колотая рана в груди в районе сердца. Один удар и нет человека. Вот так просто.
Устав разглядывать богатого покойника осмотрела еще раз остальных. Грустно. И не от такого соседства, а от того, что они олицетворяют. Средневековье — худшее из времен. Голод, грязь и болезни под соусом несправедливости, где единственным средством к выживанию является жестокость. Я отвыкла, почти забыла, каково это, бороться за жизнь по-настоящему. С другой стороны, ни паспортов, ни дипломов, ни прочей техники, которая существенно осложняет жизнь таким, как я.
Время шло, внутренние часы не отставали, приближая неприятный момент знакомства с миром и новой судьбой. Мир никогда не жалует незваных гостей, обрушиваясь потоком воспоминаний в попытке вернуть все на места. Нельзя стать кем-то лишь наполовину. Я получаю тело и шанс на жизнь, а в нагрузку — судьбу и мысли предыдущего владельца. И тут главное не потеряться, вовремя понять, где заканчивается чужая и начинается моя жизнь. Тонкая грань, совсем как между миром живущих и рекой забвения. Отвлечешься и пропадешь, растворившись в чужих мыслях. Последний раз я оступилась жизней двести назад, став тем, чье имя не хочу вспоминать. Только за Гранью я вспомнила, кто на самом деле и смогла запереть его в своем выдуманном подвале, где томятся сотни воспоминаний тех, кто оказался слишком слаб, чтобы выжить.
Грустные мысли прервал шум за железной дверью. Я спрятала тощий мешок под спиной и распласталась на столе, сбросив плащи в темный угол. В мрачный мир мертвых ворвался яркий свет живого огня, принеся с собой далекие звуки жизни и тяжелые шаги. Я скосила глаза на дверь. Трое. Два воина в черных одеждах с серебряными пуговицами и вышивкой распахнутых крыльев на груди и невысокий мужик в сером заляпанном переднике.
Они торопливо прошли мимо, обдав меня жаром огня факела, и нависли над телом богатого мужчины. Все внимание было приковано к ране на груди, куда с видом эксперта тыкал невысокий мужичок. Пропажу кружев никто пока не заметил. Я облегченно выдохнула и прикрыла глаза, расслабляясь, чтобы дрожью не выдать своего оживления. И так дышу через раз, чтобы пар от дыхания не бросился в глаза, а уж если зубами начну стучать, то крики вроде «сжечь ведьму» ждать себя не заставят. Уж в заблуждениях темного средневекового народа я ничуть не сомневаюсь.
Они еще минут десять водили хороводы над трупом, а потом направились ко мне. Я чертыхнулась про себя, скривила руки и уставилась в потолок, повторяя позу, в которой проснулась. И что им от меня-то надо? Ревизию проводят?
Свет лампы закрыли темные силуэты, в руку неприятно уперлась рукоять меча одного из воинов. Мужичок стал торопливо что-то рассказывать, поднял мои руки, показывая следы от веревок и синяки. Потом покрутил мою голову, едва не свернув шею. Я стоически терпела и всеми силами изображала свежий труп. Закончив осмотр, мужчина отпустил мои руки, которые больно ударились о стол, наградив новыми ушибами. Глаза заслезились от света и невозможности моргнуть. Если так продолжится, то светит мне яркий костер инквизиции.