Эдуард Сергеевич вон как красиво ухаживал, был на всех моих соревнованиях, поздравлял после каждой победы, поддерживал после поражений. Цветы, подарки – разве могла устоять наивная девчонка, у которой и парня-то толком не было? Он был моей первой любовью, первым мужчиной, ласковым и нежным, ровно до тех пор, пока я не решилась высказать свое личное мнение и пойти наперекор его требованиям. Тогда он в очередной раз стал первым в моей жизни – первым мужчиной, который меня избил. Тогда я увидела перед собой совсем другого человека. Это был уже не мой Эдик.
Он стал еще большим чудовищем, когда я решилась уйти от него. Первое, что я увидела после нашего «разговора» о расставании – потолок больничной палаты, красные розы и виноватые глаза моего бывшего возлюбленного. До сих пор еще не все синяки сошли с моего тела.
Я больше не устраивала сцен, просто вернулась к себе в общагу, как только меня выписали. Эдик звонил, говорил, что раскаивается, а потом…потом он просто начал угрожать. Я не поверила, а зря. На меня он руку больше не поднимал, зато в больнице оказался Стас. Я уже тогда поняла, что Фомин нашел мое слабое место и начал целенаправленно бить по нему.
Мои друзья были всем для меня – ближе и родней людей просто не могла представить. Мы с ними росли вместе, а тут вдруг Эдуард Сергеевич решил, что может их у меня отнять. После случая со Стасом, я поняла, что Фомин на этом не остановится, но именно друг мне и не позволил к нему вернуться. А потом в больнице оказался Миша с переломанной ногой, и теперь я уже осознала, что Эдуард Сергеевич – пройденная страница моей жизни. Завершающей каплей стал телефонный звонок, когда он сказал, что следующей будет не рука или нога, а чей-то позвоночник. Ком подступил к горлу, хотелось кричать от бессилия, но я не могла позволить себе быть слабой. Все, что требовалось – придумать, как защитить от него друзей…и я придумала.
Тогда и решила инсценировать собственную смерть. Мой план был почти идеальным, если не считать, что я теряла все. Хотя, что, собственно, у меня такого было? А вот таких друзей не будет уже никогда, если он их всех переломает.
Слабых мест в моем плане было слишком много, одно из них, например, теперь лежало рядом со мной и тяжело дышало. После несладких воспоминаний об Эдуарде Сергеевиче обнимать этого мужчину, даже с целью отогреть после ледяных вод Невы, совсем расхотелось. Лежа в тесноте лодки, я слушала, как бьются волны о резиновое дно, словно пытаясь его разбить, как совсем недавно разбили мой такой идеальный план.
Под мерное укачивание даже задремала. Проснулась от того, что моторка, затормозив, врезалась в каменный грунт. Под брезентом было невыносимо жарко, и я высунула голову, чтобы убедиться – мы на месте. Это было мое любимое место на шхерах, сама выбирала. Если где-то и прятаться продолжительное время, то я бы хотела провести его именно здесь.
– Что делаем с этим? – Егор с недоверием взглянул на моего нового знакомого. – Мы даже не сможем тебе помочь, если что.
– «Этого» мы с тобой перетаскиваем в спальный мешок, – я только сейчас осознала, что он у меня всего один, здорово хоть большой, поместимся. – За меня не волнуйся, я буду очень осторожной. Если через десять дней вы не выйдете на связь, ты знаешь, где меня дальше искать. Благо, тайников заготовили ни на один день отсидки. Лодка тоже есть, удочки лекарства – я справлюсь. Созвонимся, как и договаривались.
Егор подошел и просто обнял меня, крепко так, по-настоящему. Каждому из нас было не по себе от происходящего, а еще больше не хотелось прощаться, ведь все мы понимали, что это может быть навсегда.
– Все будет хорошо, – это я сказала тогда своему другу.
Эту же фразу сказала сама себе, провожая взглядом уплывающую моторку. Вот я и осталась одна или почти одна. По-моему, так и должны поступать друзья, когда нет другого выхода. Один за всех и все за одного.
Проводив взглядом, исчезающую вдали лодку, я отправилась к своей палатке. Мой персональный отпуск на шхерах как-то внезапно превратился в уход за душевнобольным, который сейчас отогревался в моем спальном мешке. У него поднималась температура, а как сбить ее тому, кто находится без сознания, я не подозревала.
Хотя нет, Лерка когда-то рассказывала, как она снимает жар своим деткам, если лекарства действуют слишком медленно. Посмотрела на незадачливого утопленника, которому не посчастливилось прыгнуть вместе со мной с одного моста, и решилась. Навряд ли ему это понравится, хотя…кто знает, мужик он все-таки или нет? Главное, чтобы не возомнил о себе слишком много, когда проснется. Я присела, расстегивая спальный мешок, в котором лежал полуобнаженный красавчик. Что ж, мистер Х, вы сами напросились, теперь вас ничто не спасет от моей заботы. Как говорит доктор: лечиться, лечиться и еще раз лечиться.