Смахнула ил с центральной плиты, на ощупь пытаясь найти в ней нужное отверстие. Пришлось даже соскрести с него вековой налет с помощью валявшихся тут же обломков камней, чтобы вложить в центр хрустальное крыло.
Сделала это и боялась пошевелиться. Вдруг, я отойду, а кристалл снесет куда-то течением. Я и сейчас его не вижу в воде, а тогда и подавно не найду. Взяла тот же камень, который только что использовала для чистки плиты, и положила сверху.
Ничего не происходило. Может, я что-то из легенды забыла? Ничего в голову не приходило путного. Зачем древние писали такими загадками? Неужели нельзя прямо сказать, сделай то-то и то-то. А то чувствую себя Шерлоком Холмсом, который пытается распутать дело тысячелетней давности.
Еще с минуту посомневавшись, решила оставить крыло здесь и вернуться к Нэйтану. Он так ждал этого дня, а ничего не произошло.
Всплывать было намного легче, чем погружаться. Когда я вынырнула и подплыла к лодке, Нэйтан молча помог мне забраться. Он смотрел на меня, а я даже не знала, что сказать.
– Я положила свое крыло в углубление, – это все, на что меня хватило.
К нам приплыла одна из русалок, затем еще одна и еще. Девушек вокруг лодки было четверо, когда Ладога подала свой голос.
Для тех, кто не был никогда на этом озере, голос Ладоги звучит довольно мрачно. Да и старожилы часто крестятся, заслышав очередной ее стон. Столько научных теорий построили, пытаясь найти ответ, что может издавать этот звук, но ни одна из них научно не доказана.
Гул повторялся и повторялся, усиливаясь каждый раз все больше. Девушки оглядывались по сторонам, казалось, звук идет отовсюду. К нам присоединилась пятая русалка, и я увидела, что она тоже напугана. Не удивительно, ведь до этого дня голос Ладоги всегда звучал единожды и не повторялся. Кроме этого вместе с каждым более сильным звуком росла новая волна. Словно большая капля упала в воду, но в нашем случае круги не расходились по воде, а сходились. Какая-то неведомая сила гнала их в один лишь ей известный центр, образуя очередной всплеск.
Гул повторился и очередная волна пошла от берегов, чтобы разбиться фонтаном метрах в двухстах от нашей лодки. Вскоре звук стал непрерывным, как и волны. Я держалась за борт лодки из последних сил, понимая, что меня впервые в жизни укачивает.
Когда мой желудок сделал очередной кульбит, моторка перевернулась, накрывая нас с головой. Оглянувшись в поисках Нэйтана, я увидела, что он уже плывет мне навстречу. Показав ему, что со мной все нормально, вынырнула, чтобы услышать, как гул достиг своего пика, когда очередная огромная волна, сойдясь к центру, с грохотом осыпалась водяным столбом.
Вода постепенно начала успокаиваться. В ушах звенела тишина. И запоздалый вопрос: «Что же мы такое разбудили?» – тут же нашел ответ, когда там, куда еще секунду назад стремились все волны, я увидела то, что никак не ожидала увидеть.
29. Ратмир
Ратмир
Самое отвратительное в вечности – память. Был бы рад забыть, но не можешь. Образ старых потерь ядовитой змеей пробирается под кожу. И я пытаюсь разорвать сковавшие меня цепи. Дергаю с такой силой, что гул идет сквозь водную гладь, поднимаясь все выше и выше, пугая местных рыбаков.
Интересно, живет ли в этих холодных землях хоть кто-то? Я бы точно не жил. Не теперь. Не после целой вечности проведенной в этой ледяной воде.
Сейчас я понимаю, почему меня боятся те, кто запер в этом болоте. Стоит мне выйти, и я буду мстить за каждый день, за каждый час проведенный здесь. Столько раз продумывал, как поплатится каждый из этих божков за мое заточение, а потом перед глазами вставало ее лицо. Аша маленькая, напуганная. Я бы мог, наверное, простить ее проступок. Мог понять ее тогда и даже в первый месяц, и год своего заключения. Нет, не мог и не могу – только сам себя обманываю.
В кромешной тьме подводного кургана я сбился со счета. Разве можно здесь разобрать день сейчас или ночь? Бесконечная череда лет пролетела, пока образ маленькой богини не стерся из моих воспоминаний, ставя в один ряд с моими мучителями.
До сих пор не зажившие раны от крыльев жгли, как и в первый день, напоминая о том, кем я был в ее жизни. Злость и отчаяние очередной волной разлились по венам, и я дернул цепи, натягивая их до предела. В этот раз все было по-другому. Почувствовал окружающую меня воду так, словно могу управлять ею. В безмолвном крике отчаяния дернул еще раз, и одна из цепей оборвалась, рассыпаясь на искры и освещая мою темницу.