– Ты сама-то зачем прыгала с того моста?
Девушка с трудом сглатывает. Кажется, мой вопрос отвлек ее от каких-то личных мыслей.
– Предпочитаю сама разбираться с тараканами в своей голове.
Шутит что ли?
– То есть ты решила тогда в Неве своих тараканов перетопить?
Впервые слышу ее смех, словно звон колокольчиков. Уверен – мы подружимся.
– А ты зачем прыгал?
Неужели она не рассматривает вариант того, что я прыгал вслед за ней? Забавно получается: я думал, что спасаю ее, а она – что спасает меня. Может все пусть так и остается? Любопытно посмотреть, как она меня дальше будет охранять, а если жар продолжит сбивать своим уникальным способом, то я могу еще пару раз в Неву прыгнуть ради такого. Пусть только скажет, на каком мосту встречаемся.
– Согласен, оставим свои тайны при себе, – я принял правила ее игры. – Будем просто считать, что жизнь скучна, однообразна и неинтересна, поэтому мы вдвоем и прыгнули.
Девушка фыркнула, подошла, взяла меня за руку и куда-то потащила.
– Глупости. Ты наверняка сидишь в своем офисе и ничего кроме компьютера не видишь. Дай мне несколько дней, и я докажу тебе, что ты глубоко ошибаешься на счет жизни.
Ничего себе. Думаю, несколько дней у меня должны быть в запасе. Как ей это удается делать? Она бы с такой энергией кого угодно убедила в том, что жизнь прекрасна. Даже стало все равно, куда она меня сейчас ведет. Начинаю понимать Рэйя, который, словно завороженный, везде и всегда следовал за своей Юлией.
Мы обошли палатку, прошли мимо деревьев и начали подниматься на один из холмов. Необычная растительность поражала своей красотой, особенно огромные камни, за которые она цеплялась при, казалось бы, полном отсутствии почвы.
Солнце поднималось над горизонтом вместе с облаками, окрашивая небо необычными узорами. Не хватало только художника, который бы на этой картине написал большими буквами слово «Живи».
– Вот, – девушка остановилась, продолжая держать меня за руку, – теперь не говори, что жизнь скучна, однообразна и неинтересна.
Солнечные лучи искорками отражались в ее глазах. Разве с ней сейчас можно было спорить?
– Больше не скажу.
Я провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, ловя на себе удивленный взгляд. Девушка чуть вздрогнула, смутилась, но руку не убрала.
– Меня зовут Анна.
Красивое имя. Оно ей очень идет.
– Меня зовут Нэйтанэель, но ты можешь звать меня Нэйтан, – я видел, как она одними губами бесшумно повторила мое имя. – Твое предложение остается в силе? Если что, у меня есть несколько дней, чтобы воспользоваться им и убедиться, что жизнь не такая, какой я ее себе представлял.
– Здорово. Я не бросаю слов на ветер, и готова это доказать.
Мы стояли, держась за руки, и улыбались друг другу, наслаждаясь теплыми солнечными лучами нашего первого совместного дня. Мне уже не терпелось увидеть все ее доказательства.
5. Легенда
Анна
Нэйтан – удивительное имя, никогда такого не слышала. Может иностранец? Но говорит совсем без акцента, по крайней мере, я этого не улавливаю. И как я ему буду показывать все красоты жизни, когда от одного его прикосновения меня бросает то в жар, то в холод? Стоит передо мной совсем обычный мужчина, да, красивый, но таких много. И все-таки есть в нем что-то, заставляющее меня на минуту забыть о цели своего побега из Питера. Жаль, что мы встретились с ним в такой не подходящий момент.
– Ты говорил, мы будем здесь одни, – капризный женский голос заставил обернуться.
Маленькая пухленькая, но довольно симпатичная блондинка смотрела на нас своими голубыми глазками и невинно хлопала явно накладными и не в меру длинными ресницами. Бывают же такие женщины, которые одним своим видом заставляют мужчин ходить вокруг них на задних лапках.
Энергетика у них что ли такая, не знаю. Даже мне захотелось завязать ей розовый бантик и дать леденец, чтобы не плакала. К сожалению, я прекрасно осознавала, что причиной ее недовольства стали именно мы с Нэйтаном.
Накачанный парень не больше двадцати лет, такого же роста, как и эта белокурая красавица, с серьезным и недоверчивым видом посмотрел в нашу строну. Неужели начнет разборки за то, что мы, сами того не желая, нарушили их идиллию? Хотя,чем дольше я на него смотрела, тем больше убеждалась, что вся эта суровость – ширма только для его дамы.