Но его собеседница не стала отвечать. Она лишь слабо улыбнулась, но даже эта улыбка была адресована не парню. Синельников проследил за взглядом любимой и на мгновение смутился. Невдалеке стояли двое – высокий светловолосый мужчина и маленькая, словно воробышек, девушка. Что-то смутно знакомое было в ней, и это что-то, словно заноза, вонзилось в сердце.
– А вот и они, - искренне обрадовалась паре собеседница Макса. – Все же пришли.
Она взяла парня за руку и потащила его к вновь прибывшим. По мере их приближения щегол в свободных белых льняных брюках и такого же цвета футболке все шире расплывался в улыбке. Максим невольно сравнил себя и его. Да, блондин выглядел внушительно, с сильно развитой мускулатурой, словно только и делал, что тренировался в спортивном зале. Мышцы на груди так и грозили порвать хлипкую ткань футболки. Стоило мысленно дорисовать ему огромный крылья, и архангел во плоти был готов. Божество – не меньше. И самым удручающим было то, что это божество даже издалека излучало сексуальную энергетику.
– Привет, Катюша. – Поздоровался блондин, едва они подошли. Присутствие рядом с гонщицей другого мужчины заставило его перевести взгляд, но сделал он это без особого желания. – А это Макс, как я понимаю.
– Правильно понимаешь, Михаил, - ответил за Ворошилову Синельников. Имя своего соперника он почти выплюнул.
Михаил криво усмехнулся, оценив порыв парня. Он бы и сам ради такой девушки бился до конца. Потому и не удивился прохладному приему. Кажется, с Катей они расстались не так давно, и юнец просто пока не смирился с потерей. За это наглецу можно было простить несдержанность.
– А это моя сестра Лера, - оставив выпад Синельникова без внимания, представил свою спутницу Звягинцев.
Возможно, идея Кати познакомить Валерию со своей компанией, была не такой уж и плохой. По крайней мере, на щеках его младшей сестренки появился легкий румянец.
Последний месяц дался трудно им обоим. Сестра и брат заново восстанавливали связь друг с другом. Его девочка с трудом оправилась после изнасилования, и шла на контакт неохотно. Но Михаил понимал, что только так, пусть и небольшими стрессами от смены обстановки, он мог вывести близкого человека из депрессии. Ей нужно было заново научиться верить людям, полюбить этот мир.
Самому же Звягинцеву, как ни странно, тоже нужна была помощь. И именно в этот момент Судьбе было угодно познакомить его с Катей.
На душе у мужчины потеплело от воспоминаний, хотя тогда ему было точно не до смеха…
Ее он увидел не сразу. Вначале фары осветили серебристый кузов с до боли знакомыми черными крыльями. Ламборджини Нагорного практически достигло ограждения – последнего препятствия, отделявшего его от неминуемого падения вниз с высоты нескольких этажей. Но какое-то чудо в этот вечер уберегло и автомобиль, и его пассажира от катастрофы.
Только после нескольких долгих секунд, пока сердце Звягинцева ухало в груди от волнения, мужчина разглядел невысокую женскую фигуру. Всего в шаге от машины, перегнувшись через перила и свесив тело на половину над бездной, стояла Екатерина Ворошилова.
Девушка не замечала ничего вокруг. И даже звук захлопываемой водительской двери не услышала. Михаил сделал несколько шагов в ее сторону и остановился. Ситуация была опасной. Мысленно он просчитывал все возможные варианты. Ворошилова могла сделать резкий рывок вперед и полететь вниз. Слишком хорошо он знал, на что способны отчаявшиеся девушки. Единственным верным шагом в той ситуации было отвлечь внимание бедняжки на себя, заговорить зубы.
– Эй, а мне можно с тобой? – не нашел он ничего лучшего, чем предложить свою компанию. И тут же Михаил мысленно ударил себя по лбу за идиотский вопрос. Переговорщик из него, нужно было признаться, выходил так себе.
Катя вздрогнула от звука чужого голоса, но не обернулась. Она продолжала смотреть вниз, на темно-серое, в этот час почти черное, дорожное полотно с четкой белой разметкой – как жизнь, с ее непостоянством и сменой хороших-плохих полос. По дороге то и дело проезжали машины – участники бесконечного действа под названием жизнь. А ведь она могла оказаться там, внизу. Вот только было бы это финальной точкой – грязной кляксой на ровном и гладком полотне. Лишь в последнее мгновение, словно попробовав сыграть в чертову русскую рулетку, она дала себе шанс, и… все закончилось.
Она не сорвалась, не упала, осталась жива. Но, казалось, в бездну рухнула часть боли, терзавшая ее. Странно было ощущать, как легкие расправляются, наполняются кислородом. До этого каждый вздох давался с трудом.