Антон усадил ее на пассажирское сидение и заботливо пристегнул ремнем безопасности. Американка даже замолчала, на секунду удивленная той заботой, которую блондин к ней проявлял.
– Что ты задумал? – насторожилась девушка, когда похититель устроился рядом на водительском кресле.
Ледов обернулся, слегка наклонился и осторожно коснулся губами ее приоткрытых губ.
– Мы едем домой, малышка, - честно признался он.
Такой романтичный жест мог бы растопить любое сердце, но не Рэйчел Дэвис. Она скривилась, словно съела лимон.
– Это мы еще посмотрим, - верная себе, пообещала блондинка.
*Ретрит— английское слово, вошедшее в русский язык как международное обозначение времяпрепровождения, посвящённого духовной практике.
Никто из знакомых не верил, что Ольга по-настоящему убита горем. Женщина читала это на лицах тех, с кем сводила ее судьба после смерти Дениса. Все они выражали соболезнования, но искренности в словах не было ни на грамм. Ее считают глупой курицей, не способной на настоящие чувства, но она на самом деле любила этого мужчину. Потеря оставила свой безобразный отпечаток на душе тусовщицы: из вздорной стервы она превратилась в бешеную фурию. Это состояние усугублялось с каждой новой вечеринкой, с каждый выпитым бокалом. Все бы ничего, но выпивка и наркотики стали в ее жизни естественными, как завтрак, обед или ужин. Единственное, что какое-то время сдерживало Ольгу, не позволяло опуститься на самое дно – это неусыпный контроль отца. Его люди вытаскивали ее из притонов, возвращали обратно в золотую клетку, но она платила им лишь отборной руганью и проклятьями.
Чертового папашу Ольга ненавидела. Он подложил ее под личного барбоса. Этот инцидент особенно бесил Вяземскую, ведь ублюдок Бритва даже не скрывал того, что переспал с ней потехи ради. А все почему? Потому что батюшка распорядился преподать ей урок. Унизительнее ситуации и не придумаешь.
Все эти мысли роились в голове Ольги, пока она штрих за штрихом наносила кистью румяна на скулы. В шелковом халатике, кое-как запахнутом на все еще привлекательном теле, женщина в очередной раз пыталась возродить себя из пепла. Она по-прежнему была красива, все так же притягивала к себе взоры мужчин, но в последнее время это ее только раздражало. Из головы не выходила снисходительная ухмылка Бритвы, когда он встретил ее наутро после их пьяной ночи. Так смотрят на жалких существ, которым открыто сочувствуют, но в глубине души считают, что те не заслуживают даже этого.
«Чертов бандит!»
Они не виделись месяц. С того самого утра, когда Ольга едва не выцарапала ему глаза, узнав о случившемся. После этого Вяземский отослал Бритву куда-то по делам, а саму Ольгу поместил под наблюдение своих людей. Как оказалось, решение было в корне неверное. Ярость от того, что ею просто воспользовались, как случайной подстилкой, застилала женщине глаза, а то, что объект ненависти отсутствовал, усугубляло ситуацию. Ольга пошла в разнос – пьяные дебоши, наркотики, отвратительные публичные истерики – это только малая часть того, что она творила в тот период. Криминальному авторитету ничего не оставалось как только урезонить дочь. Так она очутилась в специальном учреждении. И хоть клиника была безумно дорогой, она не переставала оставаться клеткой, в которую богатые родители запирают провинившихся отпрысков.
И вот, наконец-то, она дома.
Ольга улыбнулась своему отражению и мстительно хмыкнула. Бритва и отец не знают, с кем имеют дело. Оба самоуверенные и потому уязвимые, они еще пожалеют, что недооценили ее.
Вяземская сделала глоток из бокала, стоявшего на косметическом столике. Бутылочку виски она припрятала еще до своего заключения. Пагубная привычка снова дала о себе знать, но женщина даже не осознавала этого. Вместо этого она смаковала картинки того, как расправляется с отцом и Бритвой.
В следующее мгновение, словно в насмешку над ее мыслями, в отражении зеркала возник образ того, кого она ненавидела больше всего на свете. Бритва стоял, прислонившись к дверному косяку, и с усмешкой рассматривал полуобнаженную Ольгу.
– Все веселишься? Не надоело? – лениво, словно этот разговор ему заранее не интересен, поинтересовался Вадим.
Только черта с два ему было все равно. Ольга готова была спорить, что на секунду в его наглых глазах проскочило вожделение.
– Чего приперся? Я тебя звала? – слегка заплетаясь языком, поинтересовалась она у отражения.
Внутри у женщины, подогреваемое алкоголем, кипело зло. Но не только. Ольга вдруг вспомнила, как губы этого поддонка медленно скользили по ее коже, а зубы оставляли следы в самых чувствительных местах. Так дико у нее было только с Дэном. И вот с ним…