Я еще успела вспомнить недавний разговор соседок, где они обсуждали возвращение Нориана Снэша в столицу; в мыслях промелькнула недавняя встреча с его братом, а потом я вместе со всеми обернулась и… пропала.
Подумалось, что я брежу. Что идущий меж рядов воспитанниц феникс — всего лишь плод моего воспалившегося сознания. Что наша первая встреча на крыше дома — просто далекий, не имеющий ничего общего с реальностью сон…
Его чеканный шаг прорезал воцарившуюся в зале тишину, лицо казалось бесстрастным. Сейчас он не горел, но льющийся из окон свет окружал его фигуру ярким ореолом, отчего светлые волосы отливали золотом, а белый костюм мерцал.
— Добро пожаловать, лорд Снэш, — с любезной улыбкой приветствовала директриса, когда он встал рядом с ней. — Не хотите ли рассказать молодым леди о том, чему будете их обучать?
— Боевой магии, — лаконично отозвался новый преподаватель.
Изумление захлестнуло присутствующих в третий раз. Перешептывания взбудораженных девушек прервала директриса, а когда они стихли, лорд Снэш пояснил:
— Это инициатива императора и, должен признать, необходимая мера. Не хочу никого пугать, но все вы и без меня знаете, что каждую ночь тьма подбирается все ближе. Прорывы случаются чаще, дни укорачиваются. Вам необходимо научиться себя защищать. В каждой из вас есть искры — у кого-то больше, у кого-то меньше, но они есть. Значит, все вы сумеете достичь успехов в обучении боевой магии, если будете стараться и прикладывать максимум усилий.
— Но, лорд Снэш, — внезапно подала голос одна из аэллин, — разве фениксы не защитят нас? Разве они не защитят всю империю, как делали это столетиями?
На лице лорда не дрогнул ни единый мускул, но я уловила в его интонации едва заметную толику раздражения:
— Разумеется. Но в жизни случается всякое. Мир не ограничивается стенами этого института или хорошо охраняемым домом. Окажись вы один на один с порождением тьмы, что станете делать? Махать перед ним веером?
— Но вероятность этого, конечно, крайне мала, — поспешила вставить леди Лейдаль.
— Конечно, — подтвердил с легкой усмешкой феникс.
Снимая возникшее напряжение, директриса подытожила:
— Итак, дорогие воспитанницы, с завтрашнего дня в расписании старших курсов аэллин и обоих курсов ниллэ появится боевая магия. Также следует упомянуть, что запрет для ниллэ на разговоры с фениксами не распространяется на лорда Снэша. Разумеется, к нему как к преподавателю вы можете в рамках занятий обращаться с вопросами.
Лучше бы она этого не говорила. Лучше бы в отношении этого феникса действовало недоступное «нельзя». Может, тогда бы мне было проще заставить себя не смотреть на него во все глаза, не вспоминать, не ощущать, словно наяву, горячие ладони на своей спине. Не видеть расплавленного золота, плещущегося на дне проницательных глаз… Пресветлый, помоги! Почему из всех фениксов на эту должность назначили именно его? Почему из всех девушек империи билет в новую жизнь получила я?
Какая поразительная случайность…
— А теперь я приглашаю первокурсниц получить свои броши, являющиеся неотъемлемым символом нашего института и обозначающие принадлежность к нему, — произнесла леди Лейдаль. — Начнем с аэллин.
Следующие долгие минуты прошли словно мимо меня. Одно имя сменялось другим, девушки по очереди подходили к директрисе, и та под взглядами деканов и преподавателей прикалывала к их платьям золотые броши. После аэллин шли взволнованные ниллэ, приседающие в безупречном реверансе, получив свой знак отличия.
Замечательно! Только назойливых стихов мне сейчас не хватало…
— Инида Трэйндж!
Говорят, в нашем мире есть сомнамбулы — люди, чрезмерно подверженные влиянию ночи и приходящей с ней тьмы. Засыпая, они выбираются из постелей и, не помня себя, лазают по крышам, бродят по улицам, получая в это время необычную, никем не изученную силу. Такая особенность в нашей империи — настоящее проклятие.
Так вот, сейчас, подходя к леди Лейдаль, я чувствовала себя именно такой сомнамбулой. Изо всех сил старалась не смотреть на Нориана Снэша, не поворачивать к нему головы, даже не думать о нем, забыть о его присутствии. Но когда тонкие пальцы директрисы начали прикалывать к моей груди брошь, когда ее губы негромко проговорили: «Поздравляю», — когда за спиной пополз шепоток о том, что я — та самая избранная с церемонии, мне вдруг стало нечем дышать. Потому что хоть я не смотрела, не поворачивала головы и старалась не думать, все равно ощутила прикованный к себе взгляд.